Девушка с тату пониже спины - [35]

Сейчас я почти каждый день встаю, понимая, что у меня слишком много работы, и времени в сутках не хватит, чтобы все сделать. Я беспокоюсь о людях, которым плачу, потому что, если я не потружусь как следует, это на них скажется. Я стараюсь относиться ко всем одинаково (плохо). ШЧ, просто одинаково. Я изо всех сил стараюсь принимать решения, справедливые и верные для меня и для всех вокруг. Я очень устаю и часто совсем выматываюсь. Но как же, твою мать, здорово знать, что кто бы на меня ни наехал, что бы ни случилось — это моя площадка, и свисток у меня на шее.

Отрывок из моего дневника за 2001 год (мне двадцать) с примечаниями от 2016 года

Домой пришла около 2.50 [58]. Сегодня мы с мамой и Ким ездили встречать Джея в ЛаГуардию. Повидались с его школьной подругой, Эйлин.

Все выходные он отпускал обычные свои шутки обо мне [59], а Ким так чудесно выглядела и была такой худой [60], а я себе казалась такой тяжелой, и из-за всего этого я решила завести себе расстройство пищевого поведения [61]. Надеюсь, все пройдет благополучно [62]. Мне так надоело чувствовать уверенность в себе, а потом вдруг ее терять [63]. Это так тяжело. Я превратилась во что-то такое, чего раньше себе даже не представляла. Раньше меня не тревожил мой вес, но через три недели я увижусь с Дэном, и меня напрягает, что на меня все смотрят, как будто я толстая. Я хочу ощутить, каково это, когда тебя считают прям секси. Как противно, что это для меня так важно. Но сейчас вот так [64].

Я так и вижу, как читаю эту запись, приходя в себя после расстройства и снова набирая вес, но надо же попытаться [65]. Все остальное я уже пробовала [66]. Если я не стану выглядеть намного лучше, чем сейчас, то откажусь встречаться с Дэном. Хочу увидеться с ним, чувствуя себя худой и красивой, или совсем не видеться [67].

Унизительно такое писать, но я типа в депрессии, а ведь я так старалась, и вот оно как вышло. Ну и ладно. Посмотрим, что будет.

С любовью,

Эми.

P. S. По-моему, у Дэна надо мной слишком большая власть. Мне нужно что-то еще. Я всерьез задумалась об Американском корпусе — да, детка [68]. Хотела бы я, чтобы это было прямо сейчас. Учебе в колледже надо радоваться, а не мечтать, чтобы она закончилась [69]. Какого черта. Я так хочу в Нью-Йорк [70]. Таусон отстой, Балтимор помойка [71]. Заберите меня нахер отсюда [72].

Несколько дней спустя:

Дорогой дневник,

Прошло две недели с моей прошлой исповеди. Хаха [73]. Только что перечитала предыдущую запись. Блевать тянет [74]. Сейчас я совсем по-другому отношусь к своему телу. Оно мне нравится [75]. До того как мы стали встречаться с Дэном, меня совершенно ничего не парило [76]. Если он и дальше будет подрывать мою уверенность в себе, я не хочу с ним общаться [77]. Меня в настоящий момент устраиваю и я сама, и мой вес. В общем, я в самолете, лечу к Дэну, ахаха. Стоило ему опять заговорить о том, чтобы я приехала, — и я сажусь в самолет, чтобы увидеться с этим мелким говнюком [78]. Надеюсь, нам будет весело. Я просто не хочу принимать все это слишком всерьез [79]. Он мой друг, которого я люблю глубже, чем других. Секс, конечно, подводит черту, но это просто часть нашей дружбы [80]. Мне так не терпится узнать, как пройдут выходные. Сегодня четверг, а я еду до воскресенья [81].

Красивая и сильная

До того как уехать в колледж, я была в своей школе королевой. Я знала, где припарковаться, где купить лучшие сэндвичи с куриной котлетой и кто из уборщиков торгует травкой. И меня все знали, все. Меня любили. Я была спортсменкой и хорошей подругой, я считала себя красоткой. Я чувствовала, что меня замечают. Всего, чего могла, я в школе добилась. Я была личностью. Все думали, что я сильная, смешная и правильная. Такой прекрасный кусок жизни, когда не особенно задаешься вопросом, стоишь ли ты чего-то на самом деле. Что твое, то твое. Принимаешь все как данность, а остальное не парит.

Потом я попала в колледж, где девочки с моего курса, студентки Университета Таусона в Мэриленде, только что были признаны в журнале «Плейбой» самыми горячими первокурсницами страны. И не я тому была причиной.

Внезапно оказалось, что остроумие и харизма не значат ни фига. День за днем я ощущала, как уверенность выветривается из меня. Я была не той, кого хотели парни. Им нужны были постройнее, поблондинистее, поглупее. А мои лихие реплики ценили только работники кафетерия, куда я наведывалась слишком часто, и в рекордные сроки набрала не пятнадцать фунтов жирка первокурсника, а все тридцать. Особи мужского пола меня не замечали, и, как ни неловко в этом признаваться, меня это убивало.

Что-то, хоть как-то похожее на внимание, проявил ко мне только один парень, Бретт. Он был на пять лет меня старше и походил на члена гитлерюгенда. Еще он был «суперстаршекурсником», это такое секси-название для тех, кто выпустился бы, но им понадобился еще год, прежде чем выйти в реальный мир, — или просто им так захотелось. Он почти все время молчал, и для моих проекций, связанных с ним, это было самое то.

То, что на меня обратил внимание крутой парень постарше, казалось успехом. Я нервничала, когда видела его в кампусе — у меня начинало колотиться сердце, я улыбалась, когда он проходил мимо, заглядывала ему в глаза и чувствовала, как к лицу приливает кровь. Я подолгу думала о том, как мы пообщались, и планировала, что на мне будет, когда я в следующий раз его увижу. «Простые сабо или сандалии Риф? Интересно, он сегодня вечером будет в баре? Тут потребуется мини под зебру и топ без бретелек!»