Девушка с серебряной кровью - [32]

– Может, и разбираюсь, – сказал Федор осторожно. – Это смотря какие часы.

– Большие часы, Федя. Большие! Август на маленькие и замахиваться не стал бы. Так что лучше бы нам с тобой не сплоховать, не ударить мордами в грязь. Сегодня иди домой, отсыпайся, а завтра в шесть утра я за тобой заеду.

* * *

Евдокии в доме не оказалось. За главного остался кот. Федор уже давно разобрался в здешней иерархии. Сначала Евдокия, потом кот, следом Рыжик, за Рыжиком куры и прочая живность, и уже в самом конце он – приемный племянник.

Рыжик встретил пришедшего радостным лаем, кот неодобрительным взглядом, куры вообще не обратили никакого внимания. Федор нашарил под крыльцом ключ, вошел в дом. Всю дорогу от завода до города ему казалось, что он хочет спать, и только заприметив в остывающей печи чугун со щами, он понял, что есть хочет куда сильнее.

Первое время Федор стеснялся садиться за стол в отсутствие Евдокии, чувствовал себя нахлебником. Наверное, чувствовал бы себя так и дальше, если бы однажды Евдокия не сказала:

– Ты, я смотрю, на заводе не шибко устаешь.

– Не шибко. – Сказать по правде, куда сильнее он уставал от безделья, а не от работы.

– А у меня тут дел невпроворот. Мужских дел. Одной тяжковато. – Впервые Евдокия призналась, что ей тяжковато. Это признание ознаменовало наметившееся в их отношениях потепление. Во всяком случае, Федору хотелось так думать.

– Я могу помочь, если не возражаете. С мужской работой. – Предложил и тут же испугался, что не справится, разочарует тетушку.

– Помоги. – Евдокия кивнула. – Забор покосился. Тот, что между нами и Лещинихой. Можно мужиков нанять, но тогда придется им платить. Или поить. А зачем мне чужих поить-кормить, когда у меня племянник имеется? Починишь забор, племянничек?

С забором Федор управился за пару дней. Не велика оказалась наука. А управившись, взялся за прохудившуюся крышу сарая. Эта задачка оказалась посложнее, но лишь оттого, что он боялся свалиться с крыши. После того памятного прыжка в реку высоты Федор стал побаиваться, хотя Евдокии в этом не признался бы даже под пытками.

После работы есть всегда хотелось особенно сильно. И добавки тоже хотелось. Вот тогда-то Евдокия ему и сказала:

– Да не смотри ты такими волчьими глазами. Все, что на столе видишь, твое. А чего на столе нет, то в печи и в погребе поищи. Ты уже давно не граф, племянничек, ты рабочий человек. А рабочий человек есть должен вдосталь, потому как пашет он порой за троих.

Вот с тех самых пор Федор и перестал стесняться. И в иерархии, кажется, поднялся даже выше Рыжика. Кота ему, конечно, не потеснить, но и так весьма неплохо.

После плотного завтрака Федора разморило окончательно. Сказалась бессонная ночь. Сил хватило лишь на то, чтобы сунуть изрядно полегчавший чугун обратно в печь да раздеться. Была мыслишка лечь спать прямо в одежде, но здравый смысл победил лень. К порядку Евдокия относилась очень строго и за такое безобразие запросто могла отругать.

Его сон был крепкий и глубокий. Черная яма, а не сон. Как раз то, что нужно, чтобы отдохнуть. Проснулся Федор снова от голода, а еще от запаха готовящейся еды. Вернулась с острова Евдокия. Давно ли? Федор выглянул в окно и понял – давно. Солнце перевалило через зенит и уже неспешно катилось к закату. Выходило, что проспал он целый день.

– Где ночью шлялся, не спрашиваю. – Евдокия встретила его появление хмурым взглядом. – Надеюсь только, что не по девкам.

– Какие девки, тетушка? – Федор стянул с блюда свежеиспеченный коржик. – В мастерской ночевал.

– И что там такого интересного в мастерской? – Евдокия забрала со стола блюдо с коржиками. – Не кусочничай, сейчас ужинать сядем.

– Чинил паровой двигатель. У Семена Устиновича все никак не получалось.

– А у тебя? – Евдокия уселась напротив, посмотрела внимательно.

– А у меня получилось. Ночь провозился, но разобрался.

По тому, как Евдокия нахмурилась, стало ясно, что услышанное ее совершенно не радует.

– Не рано ли ты, племянничек, выдвинулся? – спросила она. – Вопросы начнут задавать.

– Уже, – усмехнулся Федор. – Утром приходил Кутасов, лично принимал работу. Да вы не волнуйтесь, тетушка, двигатель починил Семен, а я так… в помощниках. И ему хорошо, и мне.

– Ему понятно, чем хорошо. Он дурачка нашел, который за него работу делает. А вот тебе с того какая выгода?

– А я работу нашел, от которой волком выть не хочется. Понимаете?

– Понимаю, – неожиданно сказала Евдокия. – И муж, и брат мой такими вот в точности были, неугомонными.

– Значит, я в них пошел, – Федор улыбнулся. – Семен Кутасову так и сказал.

– А Кутасов что же?

– А Кутасов поинтересовался моей прошлой жизнью.

– Лишнего ничего не сболтнул?

– Вообще ничего не сболтнул. За меня Семен говорил. Историю придумал такую душещипательную, сказал, Кутасов такое любит.

– Кутасов много чего любит. Хуже, если вдруг невзлюбит. Человек он жесткий и в жизни заводской разбирается получше иных управляющих. Как думаешь, приглянулся ты ему?

Федор пожал плечами.

– Умения мои приглянулись точно. Епифанцев рассказал ему про часы с кукушкой. – Он искоса глянул на Евдокию, но та даже бровью не повела. – А Август Берг построил часовую башню. Механизм из Германии пришел сломанный.