Девушка с нижнего этажа - [12]

Я выпутываюсь из ослабшего поводка.

— Освободите пути! Поезд близко! — Дежурный звонит в колокол, и через рельсы пролетают последние повозки. Небо заволакивают клубы дыма.

Мы поспешно сходим с путей, но где моя перчатка? Осталась лежать между шпалами, всего в десяти шагах от меня. Какой толк от одной перчатки? Придется купить новую пару, а ведь я копила на шляпку, которая заменит недоразумение, которое я ношу сейчас. Я еще могу успеть.

Меня останавливает чья-то рука.

— Вы что, головой ударились? — недовольно произносит Нэйтан.

Я сбрасываю его руку.

Паровозный свисток пробивает в воздухе дыру, в которую улетают все остальные звуки, даже лай Деры. Я убегаю, переставляю ноги так быстро, как только могу.

Пять

Домой я возвращаюсь на четверть часа позже обычного: я шла окольными путями на случай, если Нэйтан решит пойти за мной. Будь к моим ногам привязана веревка, я сплела бы потрясающий замысловатый узор, петляя по району. Вдруг я осознаю, что Дера легко может взять мой след, а значит, совсем не важно, какой дорогой я шла. С другой стороны, все эти годы она чувствовала мой запах, исходящий из подвала, но еще ни разу меня не выдала. Вероятно, мой запах для собаки — просто часть домашней обстановки, и мы все можем жить, как жили.

Я пытаюсь отмыть грязь, которая за день осела на ладонях, но мыло выскальзывает из рук. Когда я ополаскиваю руки водой из кувшина, немного бесценной жидкости проливается на пол мимо ведра.

Старина Джин, который каждый вечер вторника ходит в общественную баню, уже выложил маринованные томаты с парой куриных ножек на мою выщербленную тарелку, накрыв ее миской.

Опустившись на кровать, я снимаю порванные чулки. Мне на глаза попадается слово опереточный, то есть «такой, что нельзя воспринимать всерьез», а под ним красуется окорок, «мясо с ноги барашка». Моя стена надо мной издевается. Как и переговорная труба, которую мне так и хочется открыть. Я уверяю себя в том, что ничего страшного не произошло. Дера не сможет учуять меня через трубу.

Я вытаскиваю шерстяной кляп.

Дера лает так громко, будто находится в паре дюймов от моей головы. Отпрянув от трубы, я спотыкаюсь о свой матрас.

— Дера, отойди от стены, — произносит Нэйтан. Я в ужасе смотрю на трубу, словно овчарка может прыгнуть в вентиляционное отверстие и скатиться вниз.

Неужели она меня унюхала? За все пять лет, что она живет у Беллов, такое случается впервые. Я тянусь за кляпом, но звук скребущих лап постепенно затихает. На первый план снова выходит голос Нэйтана:

— Кто же знал, что есть столько мнений насчет того, как пригласить кавалера на скачки?

Дера гавкает откуда-то издалека.

— Мне понравилась идея той, что постарше, с волосами на подбородке: «Нужно крепко засесть у него в мозгах — словно маковое зернышко в зубах, — и тогда он пойдет на все, лишь бы тебя достать». — Нэйтан безупречно пародирует ирландский акцент. Затем добавляет своим обычным голосом: — А ты что думаешь, Дера?

На этот раз овчарка молчит.

— Тебе пришлась по душе девушка с птичьей клеткой? — Тут Нэйтан принимается шепелявить, словно ему недостает зуба: — «Лошади воняют. Уж лучше я буду собирать тлю со своих азалий». — Нэйтан ухмыляется. — Мне нравится, как слово азалия прокатывается по языку. К тому же оно дает букве З шанс выйти из тени. Буква З переживает непростые времена с тех пор, как Зак Тейлор[2] покинул свой пост.

Я еле сдерживаю смех.

— Нет, я остановлюсь на маковом зернышке. Тетушка Эдна вполне могла бы выдать такую фразу.

Значит, Нэйтан подслушивал, чтобы написать колонку советов? Но представлять себя как маковое зернышко? Чушь. В объявлении четко сказано, что дамы могут приглашать кавалеров. Зачем все усложнять? Так всегда с этими ухаживаниями. Никто никогда не идет напролом и не говорит откровенно о том, что думает, и всем приходится исполнять хитроумный танец, чтобы просто пройтись по комнате.

Но Беллам нужно что-то, что будет отличать их от тетушки Эдны, если «Фокусу» необходимо набрать две тысячи подписчиков к апрелю. Зачем выпускать на скачки вторую лошадь, если можно выпустить дракона, который не только летает, но и ест лошадей на завтрак. Атланта считается столицей Нового Юга, городом, который первым вступит в двадцатый век. Местные женщины, по крайней мере белые, уже выходят на демонстрации за принятие поправки, которая дала бы им право голосовать, ведь с внесением Пятнадцатой поправки это право получили небелые мужчины. Они, без сомнения, готовы к колонке, в которой будут затрагиваться более серьезные злободневные темы. Кто-то должен известить всех, что грядут перемены. Кто-то, кто знает и высшие, и низшие слои общества, кто видел его изнутри и снаружи.

Кто-то вроде… меня. Если я такая нахалка, то, возможно, из меня получился бы хороший автор колонки советов. Я за прогресс, и у меня есть свое мнение, как и у всех вокруг. И не считая Беллов, если кто и разбирается в делах «Фокуса», то это я. Я могла бы не только помочь им остаться на плаву, но и устроить все так, чтобы мы со Стариной Джином преспокойно жили здесь дальше. Никто не узнает, кто я. Истину лучше доносить не посмертно, а анонимно.