Девушка напротив - [56]

Мэг снова застонала, и я почувствовал, как она дрожит.

Я подумал о Рут и остальных. Они сидели в тишине и раздумывали, что с нами делать.

Потому что мое пребывание здесь все меняло.

После сегодняшнего они не могли мне доверять. И, в отличие от Мэг и Сьюзен, меня станут искать.

Заглянут ли родители сюда? Конечно. Но когда? Будут ли искать меня здесь? Я ведь не говорил, куда иду.

Ну и глупо, Дэвид.

Еще одна ошибка. Ты знал: тут тебя ждут неприятности.

Тьма давила на меня, уменьшала в размерах, захватывала мое пространство, ограничивала мой выбор и мои возможности. И я хоть немного почувствовал то, что Мэг переживала все эти недели, внизу, наедине сама с собой.

Отчасти даже хотелось, чтобы они вернулись, лишь бы избавиться от напряженного ожидания, от гнета неволи.

В темноте, понял я, всегда хочется исчезнуть.

— Дэвид?

Это была Сьюзен, и она меня огорошила. Думаю, она впервые заговорила со мной — или вообще с кем-либо — первой.

Она говорила дрожащим шепотом. Словно Рут подслушивала за дверью.

— Дэвид?

— Да? Ты в порядке, Сьюзен?

— Все хорошо, Дэвид. Ты меня ненавидишь?

— Ненавижу? Нет, конечно нет. Почему я должен тебя…

— Должен. Мэг должна. Потому что это я виновата.

— Ты не виновата, Сьюзен.

— Да! Это из-за меня. Без меня Мэг бы сбежала и не вернулась.

— Она пыталась, Сьюзен. Ее поймали.

— Ты не понимаешь.

Даже не видя ее, было понятно, что она изо всех сил старается не расплакаться.

— Ее поймали в коридоре, Дэвид.

— Что?

— Она пришла за мной. Как-то выбралась.

— Я ее выпустил. Оставил дверь открытой.

— Она поднялась ко мне, зашла в комнату и положила мне руку на рот, чтобы я не кричала, и подняла меня с кровати. И понесла меня по коридору, когда Рут… когда Рут…

Больше она не могла с собой справляться. Она заплакала. Я потянулся и прикоснулся к ее плечу.

— Эй, все нормально. Все хорошо.

—…когда Рут вышла из комнаты мальчиков — она, наверное, услышала — и взяла Мэг за волосы и бросила ее, и потом я упала на нее. Она не могла пошевелиться. Потом вышел Уилли, и Донни, и Рупор, и они начали ее бить. Потом Уилли пошел на кухню и принес ножик, прижал ей к горлу и сказал, чтобы она не шевелилась, или он отрежет голову. Отрежет голову, так и сказал. Они привели нас сюда. И бросили мои скобы. Эта сломалась.

Я слышал ее дребезжание.

— Потом ее опять побили, и Рут ее сигаретой… прижгла…

Она придвинулась поближе и уткнулась мне в плечо. Я обнял ее.

— Не пойму, — сказал я. — Она собиралась за тобой вернуться. Мы думали что-то решить. Зачем было сейчас? Зачем она хотела тебя забрать? Зачем забирать тебя с собой?

Она протерла глаза и всхлипнула.

— Наверно, потому… что Рут… Рут меня трогает. Здесь… знаешь… внизу. И один раз она меня раскровила… И Мэг… я рассказала Мэг, и она разозлилась… сильно разозлилась, и сказала Рут, что знает, и Рут опять ее избила, очень сильно, лопаткой от камина, и…

Ее голос сорвался.

— Извини! Я не хотела. Надо было ей сбежать! Она должна была! Я не хотела, чтобы ее били! Ненавижу, когда Рут меня трогает! Ненавижу Рут! Ненавижу. Я сказала Мэг, что она делает, и ее поймали. Вот почему она пришла за мной.

Я обнял ее, и покачивал, как младенца, такой хрупкой она была.

— Тс-с-с-с! Успокойся. Все будет… хорошо.

Я подумал, как Рут ее трогала. Могу себе это представить. Слабое, беспомощное дитя, неспособное сопротивляться, женщина с пустыми глазами, мерцающими, словно поверхность бурного ручья. Я отогнал эту мысль прочь.

Успокоилась она нескоро.

— У меня есть кое-что, — сказала она, всхлипывая. — Я дала это Мэг. Посмотри под столом. Рядом с Мэг. Поищи

Я нашарил спичечный коробок и огарок свечи дюйма в два.

— Где ты?..

— У Рут стащила.

Я зажег свечу. Ее медовый свет заполнил собой комнату. Мне стало лучше.

Пока я не увидел Мэг.

Пока ее не увидели мы оба.

Она лежала на спине, до талии накрытая какой-то грязной тряпкой. Грудь и плечи были обнажены. Везде синяки. Ожоги сочились жидкостью.

Даже во сне мышцы лица были напряжены от боли. Ее трясло.

Надпись сверкала.

Я ТРАХАЮСЬ. ТРАХНИ МЕНЯ.

Я посмотрел на Сьюзен и увидел, что она снова собиралась расплакаться.

— Отвернись, — сказал я.

Потому что это было ужасно. Все это было ужасно.

Но хуже всего было не то, что сделали с ней, а то, что она делала сама с собой.

Грязными, зазубренными ногтями она впивалась себе в левую руку, от локтя до запястья.

Расчесывала шрам.

Расчесывала до крови.

Избитое, измученное тело в конце концов обернулось против самого себя.

— Не смотри, — сказал я. Я снял рубашку и умудрился зубами порвать ее по шву. Убрал правую руку Мэг в сторону. Обмотал кровоточащую левую в два слоя и завязал. Так она себе сильно не навредит.

— Хорошо, — сказал я.

Сьюзен плакала. Она все видела. Достаточно, чтобы понять.

— Почему? — сказала она. — Почему она так делает?

— Не знаю.

Но я знал, в некоторой степени. Я почти чувствовал то же самое, что и Мэг, ее гнев. Из-за того, что не справилась. Что не сумела выбраться к свободе, что подвела себя и сестру. Может быть, даже в первую очередь за то, что была из тех, с кем такое могло случиться. За то, что позволила этому случиться и думала, что все пройдет.

Мысль неверная, несправедливая, но мне казалось — я понимаю.