Девушка-катастрофа или двенадцать баллов по шкале Рихтера - [5]

— Такая и есть, — признаюсь на полном серьезе. — Он выставил меня за дверь, ты же слышал.

— Слышал. Скверное начало… Однако мы к этому готовились, разве нет?

Он прав: у турбобабуль целая доска с расписанным по пунктам планом последующих действий. Наверное, я зря впадаю в панику…

Фрау Риттерсбах еще в первый наш разговор на эту тему так и сказала: «Юлиан — твердый орешек, не сомневайся, но и мы сами не лыком шиты». Так чего я, спрашивается, раскисаю? Нельзя позволить первой же неудаче выбить почву у себя из-под ног.

— Она, должно быть, хочет спать, — обращаюсь к Бастиану, держащему Ангелику на руках.

— Давай я ее укачаю.

Он машет головой:

— Отдыхай, сам справлюсь. Потренируюсь на будущее… — и заговорщически мне подмигивает. Неужели они с Эрикой планируют завести ребенка? Почти готова спросить об этом, когда кто-то стучит в дверь, и мое сердце пропускает удар. Это ведь еще не Юлиан, правда? Прислушиваюсь… Нет, не он. Выдыхаю и улыбаюсь новому гостю.

— Привет, Алекс.

— Привет, «подсадная утка». — Он подходит и целует меня в щеку. Говорят, он шесть лет провел в инвалидной коляске, во что сложно поверить: сейчас он лишь немного прихрамывает при ходьбе, да и то значительно меньше, чем пару месяцев назад, когда мы увиделись с ним впервые. Не представляю, какая коляска могла удержать эту кипучую энергию, облаченную в человеческое тело. В этом он очень похож на бойких старушек, втянувших меня в данную авантюру… Мне нравится наблюдать их дружеское взаимодействие, такое, как сейчас, например: когда фрау Риттерсбах тянет у Алекса из рук тонкую тросточку черного дерева, которую тот носит скорее по привычке, чем из практической надобности, и замечает:

— Хватит уже строить из себя столетнего старичка, мой мальчик. Когда есть под рукой красивая девушка, сухая коряга, вроде как, ни к чему.

Она говорит о Стефани — эти двое практически неразлучны — поэтому в словах старушки есть определенный резон. Та как раз входит в комнату, улыбаясь каждому присутствующему… Замечает Бастиана и машет ему рукой. Но останавливается подле Алекса и берет его под руку.

— В чем дело? — недоумевает она, заметив обращенные на себя взгляды. — У меня лицо вымазано?

— Не бери в голову, — отвечает Алекс. — Просто кто-то считает тебя моим костылем. Стефани — я вижу это — стискивает пальцы Алекса чуточку сильнее.

— Я рада им быть, — произносит она совсем тихо, скорее для него одного, нежели для публики.

Я в смущении отвожу глаза: есть в этих ребятах что-то особенное. Их умение любить, должно быть, самоотдача, с которой они это делает, бескорыстие и нежность, от которых мне всегда не по себе. Я так не умею. По крайней мере, с Карлом у нас так ничего и не получилось… А теперь поздно и говорить.

— Итак, — фрау Риттерсбах выставляет на середину комнаты доску с расписанными пунктами нашего плана, — знакомство Эмили с объектом состоялось, и мы можем смело вычеркивать первый пункт. — Это она и делает с помощью черного маркера.

Алекс интересуется

— Как все прошло? — и я невольно морщусь, не в силах сдержать изобличающую мимику.

Он с пониманием качает головой, мол, мне очень жаль, милая Эмили, только не я ли тебя предупреждал. И вслух:

— Хорошо, что еще жива осталась. Должно быть, он пожалел тебя ради Ангелики. — И в сторону фрау Риттерсбах: — Вы уверены, что наш план сработает? — И заметив, должно быть, ее нахмуренные брови, как бы оправдывается: — Мне просто жаль мучить Эмили. Она, в конце концов, ни в чем не виновата.

Хайди Риттерсбах с надеждой глядит в мою сторону:

— Но она вовсе не против помочь нам, не так ли, милая? — спрашивает она.

И я, конечно же, подтверждаю ее слова. Я слишком многим обязана Кристине и остальным турбобабулям, чтобы теперь пойти на попятный. Хотя, не скрою, именно так и хочется поступить…

В этот момент разносится трель дверного звонка.

Мое сердце снова пускается в пляс… Остальные тоже подбираются, словно воины перед началом жестокой битвы. Кристина встает с дивана и манит меня за собой: теперь это точно Юлиан, а, значит, нам предстоит разыграть маленький концерт.

— Это он, — шепчет она мне, выглядывая в глазок. — Приготовься.

Так, главное не грохнуться в обморок: что-то я совершенно на нервах. Даже в затылке ломит…

— Добрый день, молодой человек, — произносит фрау Хаубнер, распахивая дверь. Окидывает Юлиана (а на пороге именно он) оценивающим взглядом и осведомляется: — Что-то продаете или как?

Слышу насмешку в голосе парня, когда он отзывается своим:

— Неужели я похож на торгаша? Не смешите меня, право слово. — И спрашивает: — Эмили Веллер здесь живет?

— Эмили Веллер? — абсолютно натурально удивляется Кристина. — Вы, что же, ее дружок? Тот самый, что заделал ребенка и бросил бедняжку в интересном положении? — Ее голос становится почти угрожающим. Ей бы на сцене играть, так здорово у нее выходит! — Если это действительно вы, — продолжает она, — то потрудитесь позаботиться о девочке с ребенком… По крайне мере, подыщите им хорошее жилье. Сегодня я пустила ее в последний раз: я, знаете ли, не в том возрасте, чтобы целыми днями выслушивать детское нытье. Голова просто раскалывается… — И кличет меня: — Эмили, тут безответственный папаша явился. Тебя ищет! Поторопись.