Девушка из высшего общества - [53]

«Я могу оставить их себе?» — усмехнулась она про себя.

Фотограф отснял две пленки, пока она купала ребенка и потом играла с ним на желто-кремовом плетеном ковре в детской. Когда третья пленка дошла до середины, в квартире появился Роберт с большим букетом цветов для Лили. Он извинился, что не смог присутствовать с самого начала.

— Я застрял на собеседовании и не мог уйти пораньше, — объяснил он в спальне, пока Лили переодевалась в невесомое коктейльное платье.

— Ничего страшного, — ответила она. — Мне было так весело, что я почти не заметила твоего отсутствия.

Он поцеловал ее в кончик носа.

— Кстати, ты потрясающе выглядишь.

Дальше фотограф планировал работать в гостиной. Завязав на талии передник с цветочной расцветкой, Лили сделала вид, что кормит Уилла пюре из моркови. Потом она еще раз переоделась — на этот раз в длинное черное платье от Моник Люлье, — и были отсняты еще три пленки: Лили на диване, на восточном ковре и около камина. На этом фотосессия завершилась. К десяти часам вечера все, за исключением Лукаса, уже собрали свои вещи и удалились.

Пока Роберт укладывал малыша спать, Лили помогала парикмахеру собирать чемодан.

— Надеюсь, тебе понравилась укладка, — сказал он. — Я понимаю, что она выглядит необычно, но таким женщинам, как ты, нужно правильно подавать себя.

— Что ты имеешь в виду?

— Блеск — вот главное.

— Что я, по-твоему, медный дверной молоток? — пошутила девушка.

— Малышка, я говорю серьезно. В этом городе недостаточно быть красивой и выглядеть естественно. Натуральное — то, что в парках, а не на балу.

Лили улыбнулась Лукасу. Она видела, что он хочет подняться до ее уровня: парикмахер до светской дамы, или кем там она сейчас является.

Уже в холле, ожидая лифт, Лукас протянул Лили визитку:

— Позвони, если соберешься на важное мероприятие.

— Обязательно.

— И даже не пытайся сама укладывать волосы, не стоит, — добавил он.

Двери лифта закрылись, и Лили с трудом проглотила комок в горле.

Глава 24

Темой рождественского вечера в этом году Джозефин выбрала царскую Россию. Рождественское дерево — сосна высотой метра четыре — была украшена красной бархатной лентой с золотой каймой, стеклянными шарами размером с грейпфрут и позолоченными украшениями, которые должны были имитировать яйца Фаберже. Меховые накидки из коричневой норки закрывали два дивана восемнадцатого века, а место обычных безделушек: фамильной коллекции лиможских шкатулок и разноцветных рыб из хрусталя «Лалик» — заняли русские иконы и рождественский вертеп. На инкрустированном кофейном столике стоял серебряный поднос с полудюжиной хрустальных бокалов для шампанского и небольшими рюмками, в ведерке со льдом охлаждались открытые бутылки «Дом Периньон» и водки «Грей Гуз». Рядом на льду стояла килограммовая банка черной икры и три небольших серебряных миски с рубленым яйцом, луком, сметаной и лимоном. На фарфоровой тарелке с пурпурной окантовкой высилась стопка теплых блинов и кусочки тостов. Полдюжины крохотных ложечек из перламутра лежали на льняной салфетке с монограммой.

Горничная Джозефин, постоянно живущая в доме, забрала у Лили и Роберта пальто и на ломаном английском сообщила, что хозяева скоро присоединятся к ним. На диване в гостиной Колетт пила шампанское и болтала по телефону. Попрощавшись, или, скорее, пробормотав в трубку что-то неразборчивое, она вскочила с дивана и обняла Лили, едва не пролив шампанское на голову Уиллу.

— Ох, черт, — сказала она, успев вытереть капли до того, как они упали с подбородка на платье из нескольких тонких слоев шифона цвета экрю. Судя по всему, это был уже не первый ее бокал. — Можно подержать восхитительного малыша? — попросила она, протягивая руки к Уиллу.

Лили медленно передала ей сына.

— Пожалуйста, будь осторожна.

— О, не волнуйся. Я держала уже тысячу малышей, — успокоила ее Колетт, поднимая Уилла высоко над головой.

Роберт прошел мимо сестры к рождественскому дереву.

— Эй, не урони его, — грозно произнес он и разложил подарки, которые они принесли с собой. Лили в это время следила за Колетт и Уиллом.

— Donnes moi le bebe[17], — раздался хриплый голос Джозефин.

Она вошла в гостиную и протянула руки к Уиллу, так же как совсем недавно сделала Колетт. На ней сегодня был темно-синий коктейльный костюм и тщательно подобранные к нему украшения с сапфирами и бриллиантами. Она выхватила смеющегося малыша из рук дочери и начала петь ему на ухо французскую песенку. Эдвард, вошедший вслед за женой, сел на диван рядом с Робертом и положил на блин большую ложку икры.

— Здравствуйте, мистер Бартоломью. — Лили приветливо улыбнулась и присела рядом со свекром. — С Рождеством!

— И тебя тоже. — Улыбнувшись, он налил ей бокал шампанского.

Все выпили и попробовали икру, и Джозефин принялась рассказывать про свои замечательные поездки по Испании, Швейцарии, Японии и Новой Зеландии.

Воспользовавшись тем, что свекровь на минуту замолчала, Лили объявила:

— Я снималась для обложки «Таунхаус».

— Этого бульварного журнала? — усмехнулась Джозефин.

— Так ведь и твоя фотография когда-то была у них на обложке, — напомнил жене Эдвард. Лили успела заметить его злорадную усмешку.