Девушка из штата Калифорния - [75]

А та бедная рижанка из Цинциннати, что горько плакалась у журналиста Володи на плече (однако, не просилась обратно), видать, со своей бездной ума, вкуса и отпадной внешностью (ведь она же рижанка) так и остановилась на Цинциннати, куда ее раз привезли. Ай-ай-ай! Видно, ее там в оковах держат или на привязи. Да тут бесконечный выбор для передвижения, учебы, карьеры, работы, проведения досуга и нахождения себя. Или бездны ума не хватает, чтобы это оценить?

Я так понимаю из Володиной статьи, что Латвии совсем ни к чему поднимать уровень жизни до американского, иначе женщины обезобразятся, а у мужчин выпрямятся извилины (может, еще и всех на обрезание погонят). Слава Богу, что моей бывшей родине это не грозит и я могу спать спокойно в своей скучной Америке.

Будьте лояльны, господа, не подходите к молодой стране с ее совершенно другой культурой со старыми мерками. Завидовать и хвастаться тоже очень плохо, надо быть добрыми и относиться с уважением к другим культурам мира, находя в них положительное, а не выискивая недостатки. Напоследок приведу пару приколов из газеты на русском языке, выпускаемой в штате Колорадо.

Новое для парикмахеров:

Причесочка – «Вихри враждебные»

Расчесочка – «Чеши отсюда»

Пудрочка – «Для ваших мозгов»

Бритвочка – «Раз, и навсегда»

Весенняя частушка:

Говорила тетя дяде:

«Вы не приставайте сзади.

Что ж вы это, на ночь глядя,

Отойдите, Бога ради!

Вы бы лучше English study,

Или шли к другой бы – тете.

С уважением. 3оя БУРКХАРТ

(Калифорния. Родилась и жила в Риге 36 лет.)

Ай вонт джоб

Одна русская очень хвалится, что она лучшая на свете пианистка. С английским у неё дела обстоят неважно. Я пыталась ей помочь в поисках работы. Мы пришли в местную библиотеку и стали там наводить справки о том, нет ли у них каких-то программ для детей, связанных с музыкой, где она могла бы «поволонтёрить» (поработать бесплатно) на первых порах, чтобы хотя бы заработать какие-то американские рекомендации.

Библиотекари тут в Америке зачастую очень высокообразованные особы. Я это знаю точно, так как сама когда-то пыталась устроиться здесь в библиотеки. Но оказалось, что моего бакалавра со специальностью «английский язык и литература», а также моего стажа в советских библиотеках им вовсе недостаточно. Зная всё это, я повела очень осторожную и вежливую беседу с местными библиотекарями. Осторожную, потому что американцы не любят никакого постороннего вторжения в свой налаженный ритм работы или жизни. Две пожилых американки тихо и тактично стали объяснять, что у них в библиотеке не только таких программ нет, а даже и пианино, как такового. Я этого не знала, так как там всегда были какие-то сборища в большом зале при библиотеке, когда я заходила менять книги.

Ольге (так назовём мою русскую знакомую), которая стояла и слушала рядом, видимо порядком надоели мои вежливые речи и она решила, не церемонясь, все для себя выяснить. Она вдруг громко, требовательно, и с раздражением сказала двум почтенным американкам: «Ай вонт джоб!» Это прозвучало так неожиданно, грубо и нелепо, с таким жутким дубовым акцентом, что я опешила. Это было одновременно и смешно, но обстановка не позволяла расхохотаться. Своей дубовой фразой Ольга испортила всё плавное завершение нашей беседы, и отбила у американок всякое желание давать дальнейшие советы или какие-то подсказки. Они переглянулись с ехидными улыбочками и одна сказала: «Мы понимаем, что это Ваши конечные объективные цели – найти работу. Но к сожалению, мы ничем не можем Вам помочь.»

Потом мы поехали в муниципалитет (горсовет). Там вежливая негритянка предложила Ольге оставить свои координаты, сказав, что в клубе для престарелых могли бы возможно заинтересоваться. Когда я Ольге перевела слова негритянки, она, гордо вскинув голову, как породистая лошадь, громко сказала мне по-русски: «Я не собираюсь играть бесплатно для престарелых!» Мне было неловко перед вежливой государственной служащей за незнакомую речь и пришлось отказаться от предложенного ею блокнота и ручки. Мы вышли из «горсовета» и я стала промывать Ольге мозги, заметив, что с таким отношением да с плохим английским она никогда не найдет никакой подходящей работы в Америке. Тогда она передумала и сказала: «Ой, ты наверно права. Давай вернемся к негритянке и я оставлю ей свой телефон.» Я ответила, что позориться второй раз с ней не собираюсь и посоветовала ей идти без меня. Она пошла. Вернулась она очень быстро, сказав, что оставила негритянке свой номер телефона, и та ей что-то ответила, но Ольга не разобрала её слов.

Мне непонятно отношение тех русских, которые сюда приезжают и почему-то считают, что если там они были незаменимыми где-то как-то, то и тут американцы должны бегать за ними и приглашать на всякие работы. Этим русским очень трудно здесь приспособиться. Американцы никому ничего не должны. У них и среди своих есть безработица. Тебе нужна работа, ты и бегай, ищи и добивайся.

Ольга теперь успокоилась, с трудом смирившись, что тут её никто знаменитой пианисткой не считает. Учит день и ночь английский. Перспективы после сорока лет не очень-то важнецкие.