Девушка из лаборатории - [33]

Прошло несколько минут, прежде чем стало ясно: я понятия не имею, куда везу Билла. В памяти сразу всплыл вечер двухгодичной давности, когда мы точно так же возвращались из экспедиции и его нужно было отвезти домой последним.

— Пока ты ищешь себе жилье, мой диван в твоем полном распоряжении, — предложила я.

— Нет, спасибо. Высади меня потом где-нибудь в центре, я разберусь, — ответил Билл. — Прямо сейчас я хочу только увидеть новую лабораторию.

— Ясно, — кивнула я. — Тогда едем.

Добравшись до университета, я оставила машину на парковке возле нашего здания, известного как «старый инженерный корпус», — хотя отдел инженеров давно уже съехал из него в поисках лучших мест. Там мы вместе спустились по лестнице и прошли в подвал, в комнату, которой предстояло стать нашей лабораторией. Поворачивая в замке ключ, я с трудом сдерживала восторг.

Правда, стоило двери распахнуться, я поняла, что показать-то мне особо и нечего. Это была комната без окон площадью 55 квадратных метров; взглянув на нее глазами стороннего человека, я с кристальной ясностью осознала, как мало она напоминает то сияющее, напичканное самой современной техникой помещение, которое я описывала Биллу в прошлых калифорнийских мечтах.

По-новому оглядев доставшуюся нам обшарпанную комнатку, которую давно не ремонтировали, а потом окончательно забросили, я вдруг заметила, что обшивка пестрит дырами и кое-где порвана. Выключатели отвалились и свисают на перепутанных проводах точно лианах. Разводка электросети клубком лежит у наших ног. Все, включая мигающие лампы дневного света, было покрыто слоем плесени. Вместо панелей на стенах виднелись высохшие следы того, что когда-то было клеем. Возле вытяжного шкафа отвратительно пахло прогорклым формальдегидом, что само по себе было плохим знаком, поскольку вытяжной шкаф нужен в первую очередь для того, чтобы не дать работникам лаборатории вдыхать (а значит, и чувствовать) запах реактивов.

Я покосилась на Билла, чувствуя непреодолимое желание извиниться за это безобразие. Экскурсия только началась, а мне уже было нечего больше предложить человеку, который преодолел такое расстояние по моей просьбе. Эта комната ничуть не походила на нашу лабораторию в Беркли — и вряд ли надеялась когда-нибудь к ней приблизиться.

Билл снял пальто и бросил его в угол. Затем глубоко вздохнул, взъерошил обеими руками волосы и медленно повернулся, считая розетки. Последовательно задержался взглядом на трансформаторе и стабилизаторе напряжения, которые оказались бессистемно размещены в одном из углов, потом подметил ярко-красный рубильник аварийного отключения питания.

— Вот это вообще замечательно, — обрадовался Билл, указав на него. — Эта штука даст нам стабильные двести двадцать вольт. То, что нужно для масс-спектрометра. Просто идеально, — добавил он, чтобы я точно прониклась.

У нас было только это: первое помещение под лабораторию и два комплекта ключей от него. Может, это и была дыра, но это была наша дыра. Меня поразило, что Билл не стал сравнивать ее с образом из наших фантазий, а просто оценил то, что нам досталось, и то, сколько придется в нее вложить. Несмотря на пропасть между былыми мечтами и нынешней реальностью, он готов был полюбить эту новую жизнь. И я дала себе слово, что попытаюсь тоже.

11

Такое случается очень редко, но все же случается: одно дерево может находиться в двух местах одновременно. Иногда подобные деревья разделяет больше полутора километров — и все же они остаются одним и тем же организмом, копией более точной, чем однояйцевые близнецы. Они идентичны вплоть до мельчайшего гена. Да, если вы спилите оба дерева и посчитаете кольца, окажется, что одно из них намного младше другого. Но проследите строение их ДНК — вы не найдете отличий. Все потому, что раньше они были одним и тем же деревом.

Взгляните на иву. Она легко вскружит вам голову — эта Рапунцель мира растений, что спустила вниз свои лиственные косы и ждет на берегу как раз кого-то вроде вас, кто придет скрасить ее одиночество. Но не думайте, что ваша ивовая принцесса такая уж особенная. Велика вероятность, что у нее есть сестра-близнец. Прогуляйтесь вверх по течению — возможно, там вы найдете еще одну иву. Вполне возможно также, что это будет та же самая ива, пусть она и замерла в другой позе, выросла выше и толще и на протяжении многих лет покоряла сердца совсем других принцев.

Впрочем, жизнь ивы гораздо больше напоминает историю Золушки, чем Рапунцель: ей тоже приходится трудиться усерднее, чем сестрам. Существует известное исследование, в ходе которого ученые на протяжении года сравнивали темпы роста нескольких деревьев. Пекан и конский каштан отлично стартовали, но сдулись уже через несколько недель. Тополь показал себя лучше: он непрерывно рос на протяжении четырех месяцев. Но победила в состязании ива. Она неторопливо обошла остальных и продолжала расти целых полгода — всю осень, пока не уперлась в железные ворота зимы. Все участвовавшие в исследовании ивы прибавили в итоге по 1,2 метра. Это оказалось почти вдвое больше, чем у их ближайших соперников.

Для растения свет — синоним жизни. Пока дерево растет, его нижние ветви постепенно отмирают, оказываясь в тени новых. Ива наполняет такие ветки запасами ресурсов, утолщает и укрепляет их, а потом высушивает основание, так что они легко и безболезненно отваливаются и падают в реку. Спустя время одна из миллионов этих веточек обнаружит себя вынесенной на берег, пустит корни — и вот уже то же самое дерево растет вдали от себя самого. Ветка станет стволом, выкованная трудностями, которых не ожидала. Каждая ива сбрасывает больше 10 000 таких «разведчиков» ежегодно — а это 10 % кроны! За несколько десятилетий одна или две из них успешно пустят корни ниже по реке и превратятся в идентичного клона родителя.