Девушка из лаборатории - [101]

Люди по-прежнему удивляются, глядя на нас с Биллом. Может, мы брат и сестра? Родственные души? Товарищи? Послушники? Сообщники? Мы делим каждую трапезу и беспрестанно учим друг друга новому, а наши бюджеты давно перепутаны. Мы вместе путешествуем, вместе работаем, заканчиваем друг за другом фразы, а при необходимости охотно рискнем для второго жизнью. Пускай я счастлива замужем, у меня есть ребенок, а Билл заранее против всего этого; он — мой брат, от которого я никогда не откажусь, часть базовой комплектации. И все же люди, которых я встречаю, то и дело пытаются приклеить на нас ярлык. Как и в случае с клубнями из эксперимента, у меня нет ответа на эту загадку. Я продолжаю быть частью симбиоза просто потому, что знаю, как это делать.

Я потянулась и, подняв лейку, щедро залила покрывающую наши ноги землю. Пошевелив пальцами, мы превратили это месиво в отличную мягкую грязь, а потом откинулись на спинки стульев и некоторое время просто сидели неподвижно. Наконец Билл нарушил тишину:

— Итак! Чем займемся теперь? У нас же все под контролем до 2016-го, верно?

Он имел в виду финансирование лаборатории; мы действительно финансово стабильны до лета 2016 года включительно — это обеспечивает сразу несколько контрактов от федерального правительства. Однако по окончании этого периода лаборатория все еще может закрыться: финансирование исследований об окружающей среде с каждым годом становится все ниже. У меня есть ставка, но у Билла-то ее нет; это привилегия профессоров. Меня приводит в бешенство подобная несправедливость: лучший и самый трудолюбивый из известных мне ученых живет, не имея никаких долгосрочных гарантий, причем это во многом моя вина. Если мы потеряем финансирование, мне останется только пригрозить руководству увольнением по собственному желанию — что, скорее всего, попросту оставит без работы нас обоих. Мы исследователи, а потому никогда уже не будем чувствовать себя в безопасности.

— Так, проехали! — Билл хлопнул у меня перед носом в ладони, оборвав цепочку размышлений. — Что будем делать дальше? Мы же можем творить что пожелаем!

И он, потерев руки, поднялся со стула. Билл, конечно, был прав. Позор мне, маловерной… Разве есть на свете хотя бы одна работящая команда, занимающаяся чем угодно и при этом чувствующая себя в безопасности? «Уподобимся полевым лилиям, — решила я про себя. — Только мы будем сеять, жать, прясть и трудиться».

Я тоже поднялась и сделала шаг вперед.

— Итак, что у нас есть? — Я осмотрела стандартный набор нашего потрепанного инвентаря. — Знаю. Давай соберем все это барахло в кучу, встанем рядом и будем на нее смотреть. После этого нам непременно что-нибудь придет в голову.

Билл одобрительно кивнул и отправился к противоположной стене теплицы. Вернулся он оттуда с запасами все еще рабочих сельскохозяйственных ламп, которые аккуратно сложил возле притащенных мной клубков удлинительных шнуров. Потом мы объединили усилия, чтобы передвинуть торцовочную пилу, несколько так и не распиленных мелких брусков и бочку с обрезками ДСП. Я принесла два ящика с инструментами и расположила их на видном месте, приоткрыв крышку одного так, будто это был сундук сокровищ. Билл добавил к экспозиции несколько мешков почвогрунта и поставил возле каждого пакет удобрений.

Я как раз раскладывала перед собой пакетики всех семян, которые у нас были, когда, подняв взгляд, увидела Билла. Он тянул ко мне рулон сетки, годами ржавевшей в углу. Я с отвращением сморщила нос:

— Да она даже не наша.

— Теперь наша, — возразил Билл — и мы оба поняли, что это только начало. Мы начали рыскать вокруг экспериментальных орхидей, подбирая бесхозные шланги и сломанные зажимы, складывая их в подолы футболок и сваливая потом в общую кучу.

— Срань господня! — завопил Билл, заметив дорогую беспроводную электродрель, которая лежала между двумя цветками. Он поднял ее, и мы обменялись взглядами. Таких дрелей в нашем распоряжении было как минимум пять штук, и Билл знал, что если мы захотим, то купим шестую в любой момент. Объем наших грантов, вероятно, в несколько раз превышал финансирование владельца этого инструмента. Все моральные и рациональные аргументы сводились к тому, что мы не должны красть дрель. Увы, единственный аргумент за оказался весомее: ее хозяина здесь не было.

— Знаешь, как говорят об аде? — спросила я, добавляя дрель к нашей добыче. — Обстановка там отвратительная, зато компания прекрасная.

Билл плюхнулся на стул и открыл банку газировки. Я кружила у кучи, втыкая в нее цветки орхидей, как будто передо мной была рождественская елка.

Позже выяснилось, что дрель сломана — она не работала, и мы, как ни старались, не сумели ее починить. Но она все еще лежит где-то в лаборатории: нам с Биллом даже в голову не пришло вернуть ее или просто выбросить. Я никогда не сочту бесполезным ни один инструмент и не признаю ни один из них ненужным. Очевидно, мне так и не суждено утолить свой научный голод, пусть даже наука и щедро меня кормит.

В тот день, сидя в теплице, мы с Биллом снова заговорили о наших целях и надеждах, о том, на что растения способны сами, а что мы, вероятно, можем заставить их делать. Вскоре наш мозговой штурм перетек в обсуждение былых достижений — и вот мы уже пересказываем друг другу истории, вошедшие в эту книгу. Сейчас им без малого двадцать лет, и это безгранично меня удивляет.