Девушка из каюты № 10 - [16]

Что я могла сказать? Что я не знаю? Что, скорее всего, я все испортила и потеряла его?

— Который по-прежнему в разъездах, — наконец выдавила я с кислой улыбкой.

— Вот досада. Но знаешь, все, что происходит среди фьордов, остается среди фьордов…

— Да ну тебя, Говард!

— Попытка не пытка, что тут такого, — подмигнул он.

«Много чего такого», — подумала я, однако промолчала и взяла еще один бокал с подноса у проходившей мимо официантки. Осмотрелась, пытаясь придумать другую тему для разговора.

— Так кто еще на борту? — спросила я. — Кроме нас с тобой, Коула, Тины и Арчера. Ну, и Александра Бельхомма. Вот эти, например, кто? — кивнула я на людей, с которыми болтала Тина. Трое мужчин и две женщины, одна из них примерно моего возраста, только в платье тысяч на пятьдесят дороже моего, а вторая…

— Лорд Буллмер со свитой. Владелец судна и… скажем, номинальный глава компании.

Я внимательно смотрела на эту группу, стараясь узнать лорда Буллмера по фотографии из Википедии. Получилось не сразу, но как только один из мужчин громко рассмеялся, запрокинув голову, я поняла, что это он. Высокий, поджарый, в идеально сидящем — должно быть, сшитом на заказ — костюме, сильно загорелый, как будто много времени проводит под открытым небом. Когда он смеялся, его ярко-голубые глаза сужались до узких щелочек. На висках проступила седина, но не как признак старения — такая седина бывает на иссиня-черных волосах.

— Молодой… Странно, он наш ровесник и уже лорд, правда?

— И еще виконт чего-то там, если не ошибаюсь. Деньжата у него в основном от жены, наследницы семейства Лингстад, основателей автомобильного производства. Слышала о них?

Я кивнула. Мои знания в этой области не слишком обширны, да и семья эта известна своей непубличностью, но даже я слышала про Фонд Лингстад. В любом репортаже из зоны катастрофы международного масштаба всегда появлялись грузовики и посылки с гуманитарной помощью с логотипом их фонда. Я вдруг вспомнила: в прошлом году во всех газетах был снимок — может, кстати, его даже сделал Коул, — на котором сирийская женщина поднимает на руках ребенка прямо перед грузовиком Лингстадов, чтобы заставить водителя остановиться.

— А это, значит, она? — показала я кивком на стоявшую ко мне спиной блондинку, смеявшуюся над шуткой. На ней было поразительно простое платье из розового шелка, по сравнению с которым мой наряд казался практически маскарадным.

— Нет, это Хлоя Йенссен, — покачал головой Бен. — Бывшая модель и теперь жена вон того светловолосого парня, Ларса Йенссена. Он большая шишка в сфере финансов, глава крупной инвестиционной группы в Швеции. Видимо, Буллмер пригласил его сюда как потенциального инвестора. А жена Буллмера, Анне, рядом с ним, с платком на голове.

Вот это да… Удивительно. По сравнению с остальными она выглядела… блеклой. На женщине было бесформенное шелковое кимоно серого цвета, похожее одновременно и на вечернее платье, и на домашний халат, вокруг головы у нее был повязан шелковый платок, но даже издалека я видела, что кожа у нее бледная, почти восковая. Эта ее бледность резко выделялась на фоне остальных людей в их компании, которые выглядели прямо-таки неприлично здоровыми. Я поняла, что слишком пристально смотрела на нее, и опустила глаза.

— После болезни, — пояснил Бен. — Рак груди. Слышал, все было очень серьезно.

— Сколько ей?

— Лет тридцать, не больше.

Бен осушил бокал и оглянулся в поисках официанта, а я снова уставилась на супругу Буллмера. Ни за что бы не узнала ее по той фотографии из Интернета. Может, все дело в посеревшей коже или бесформенном наряде, однако выглядела Анне теперь намного старше, а без прелестной копны золотистых волос и вовсе стала не похожа на саму себя.

Зачем она здесь, почему не осталась отдыхать дома? Хотя почему бы и нет? Может, ей недолго осталось. Может, она хочет как можно лучше прожить остаток жизни. А может быть, пришла мне в голову еще одна идея, может быть, она никак не дождется, когда та женщина в сером платье перестанет смотреть на нее с жалостью и оставит ее в покое.

Я снова отвела взгляд и попыталась найти другой объект для домыслов. В компании остался только один неизвестный мне человек — высокий мужчина постарше с аккуратной седеющей бородой и огромным животом, который мог вырасти только в результате большого количества сытных обедов.

— Кто этот двойник Дональда Сазерленда? — спросила я у Бена, и он повернулся посмотреть.

— Кто? А, это Оуэн Уайт. Британский инвестор. Вроде Ричарда Брэнсона, только немного помельче.

— Господи, Бен, откуда ты все это знаешь? У тебя что, в голове энциклопедия высшего общества?

— Да нет. — Бен глянул на меня с недоверием. — Запросил в пресс-службе список гостей и погуглил их. Элементарно.

Вот черт. Любой хороший репортер поступил бы точно так же, а я и не подумала. С другой стороны, вряд ли последние несколько дней Бен страдал от недостатка сна и посттравматического стресса.

— Как насчет…

Слова Бена заглушил «дзынь-дзынь-дзынь» металла о фужер с шампанским, и на середину зала вышел лорд Буллмер. Камилла Лидман отложила бокал и чайную ложку и хотела было подойти и представить Буллмера, но он махнул рукой, и Камилла со скромной улыбкой удалилась.