Девушка из бара - [66]

— О чем задумалась? — раздался голос тетушки.

— О брате. Сидит он там один и ждет не дождется меня. — Тхюи уткнулась лицом в плечо поварихи.

Велорикша миновал перекресток. Из какого-то окна донеслась тоскливая бередящая душу музыка. В ночной улице есть что-то загадочное, окутанное тайной. Какая-то непостижимая жизнь копошится в темных переулках. То и дело попадаются сумасшедшие — они смеются, плачут, бормочут грубые ругательства. От одного бывалого человека, исколесившего весь Южный Вьетнам, Тхюи слыхала, что нет в стране другого города, где было бы так много умалишенных, как в Дананге.

В ярко освещенных витринах разложены товары с ярлыками самых разных стран — пестрое разнообразие красок. Улица плывет мимо. Автомобили, мотоциклы, велорикши, моторикши, чайные павильоны, бары, магазины. Пешеходы, стремящиеся кто куда, — одни просто прогуливаются, другие вышли на промысел ради чашки риса, третьим надо найти себе пристанище на ночь. Тетушке Ти вдруг вспомнился рассказ Тхюи — как она, безработная, бродила по ночам с братом в поисках места для ночлега, как она не могла найти крова для больного ребенка…

Волосы Тхюи касались щеки тетушки Ти, дыхание девушки стало ровнее. Встречный ветер, напоенный запахом спелых плодов, шевелил шелковистые волосы Тхюи, и они чудно благоухали.

— Тебе все еще плохо?

— Ничего. Сейчас уже лучше.

По тротуару быстро шагала, почти вровень с рикшей, худенькая девочка-подросток лет пятнадцати, одетая в грязные поношенные рубаху и штаны. Она шагала так стремительно, будто ее кто-то преследовал, и не обращала внимания на удивленные взгляды прохожих. Вот, наверно, такой затравленной была совсем недавно Тхюи… Да и сейчас ей, бедняжке, нелегко, сколько стыда терпеть приходится! Тетушка Ти взяла Тхюи за руку.

Девочка-подросток в нерешительности остановилась возле высокой шикарной виллы. За оградой громко и яростно залаяли псы, девочка повернулась и бросилась обратно. Когда она пробегала мимо, взгляд тетушки Ти на мгновенье встретился с горящими, словно светящиеся точки, глазами девочки. Тетушка Ти оглянулась и посмотрела ей вслед. Девочка свернула за угол и исчезла.

— Ты положи мне голову на плечо, — тетушка Ти ласково погладила руку Тхюи, — тебе будет удобнее. Дай сюда платок, я подержу. Через пять минут будем на месте, потерпи еще чуть-чуть.

Видимо, эта девочка-подросток воровала рис из собачьих мисок… О, эти голодные, горящие глаза… Пронзительный взгляд. Бледное жалкое личико… Недавно один паренек дал тетушке Ти почитать рассказ «Голод», он сам его написал. Речь шла о бедняке, вечно бездомном и голодном. Кормился он едой из собачьих мисок. Выискивал железные ворота с табличкой: «Во дворе злая собака!» и, дождавшись ночи, пролезал под воротами, «знакомился» с псом, приручал его так, что тот его не трогал и даже не лаял при его появлении. Потом он выяснял, когда собаку кормили, приходил немного раньше, до кормежки, и, притаившись за воротами, ждал: едва прислуга, дававшая корм псу, поворачивалась спиной, бедняга тянулся к миске вместе с собакой… Хватал миску, вываливал еду в мешок и убегал что есть мочи, пока хозяева не пустились за ним вдогонку. Украсть пищу у собаки можно было только раз, а приручить ее стоило немалых трудов, ведь у каждого пса свой нрав, свои повадки…

Велорикша ехал все прямо и прямо, потом свернул налево и остановился возле низких домишек. В этом поселке, где жили рабочие и ремесленники, у тетушки Ти были знакомые.

Навстречу им выбежал мальчик в белой рубашке с короткими рукавами и синих брючках, руки у него были испачканы фиолетовыми чернилами. Ты был встревожен: сестра приехала не одна, а с какой-то незнакомой женщиной; видно, случилось что-то недоброе.

— Не волнуйся, малыш. Все в порядке, — сказала тетушка Ти ровным, спокойным голосом, — просто у Тхюи немного кружится голова. Только и всего. Принеси-ка носовой платок.

Она намочила платок, слегка отжала и приложила его ко лбу девушки.

— Полежи немного и все пройдет.

В бамбуковой корзине со стеганой прокладкой стоял еще теплый котелок с рисом. На столе — раскрытая книга, остатки остывшей еды и палочки: видимо, мальчик, поджидая сестру, читал книгу. Тетушка Ти взяла кастрюльку и высыпала в нее из пакетика зеленые бобы, а бумажку, в которую они были завернуты, расправила и тщательно спрятала: она впопыхах завернула бобы в письмо племянника.

Соседи Тхюи с любопытством таращились на тетушку Ти через раскрытую дверь. Они впервые видели в комнатке у Тхюи незнакомого человека. К тому же эта женщина вела себя так, будто была близкой родственницей или давней знакомой. «Кто она? — недоумевали соседи. — Старшая сестра? Тетя?» Повариха вымыла бобы и с кастрюлькой в руках вернулась в комнату. Несколько бобов плавало на поверхности.

Мальчик хлопотал возле спиртовки, он хотел было спросить у Тхюи, кто эта женщина, но промолчал, и не только потому, что услышал шаги возвращающейся тетушки Ти, но и потому, что вдруг захотелось остаться еще какое-то время в неведении и дать волю фантазии… А вдруг это мама! Нет, вряд ли. Ведь будь это мама, сестра наверняка тут же сказала бы об этом. И потом, настоящая мама не такая.