Девушка из бара - [65]

Тхюи упорно смотрела в потолок. Да, конечно, повариха права, сто раз права. Она и сама давно уяснила это — с того дня, как встала за прилавок в магазине мадам Жаклин, да нет, еще раньше — с того самого дня, как ее отдали в люди, с того дня, когда стала она получать из хозяйских рук жалкие гроши, работая допоздна — ночами приходилось заниматься стиркой и утюжкой хозяйского белья, потому что за день она не успевала переделать всех дел по дому. Она вспоминала, как те же мысли одолевали ее ночами, когда она не могла сомкнуть глаз в душной каморке под лестницей, по ступенькам которой с топотом поднимались хозяйские сынки. Да, конечно, добрая Ти права, сто раз права…

Послышались шаги хозяйки, повариха встала. Тхюи не успела и словечка сказать Ти в ответ, сказать, что она совершенно права… Женщина быстро вышла из комнаты.

Тхюи прислушалась: вот Ти миновала последнюю ступеньку — Тхюи успела сосчитать ее шаги, а вот опять раздался стук каблуков хозяйки. Тхюи накрылась с головой одеялом и отвернулась к стене, вытирая рукой слезы. Голова все еще была тяжелой — словно свинцом налита. Когда-то у Тхюи была мама, такая же, как тетушка Ти, добрая и заботливая. Она наставляла малышку Тхюи, запрещала ей делать то или это… Ох, как болит голова! До сих пор помнится мамин голос:

«Никогда больше не смей брызгаться водой!»

«Никогда не лезь в муравьиную кучу!»

«Никогда не хватай уголь и не смей бегать с ним — прожжешь кому-нибудь платье, чем мы тогда будем платить?»

«Никогда не смей…»

Тетушка Ти очень похожа на маму… Тхюи всхлипнула. Она права, тетушка Ти, сто раз права. Но ведь у бедного человека одна доля — работать на хозяина, что он скажет, то и делай, а нет — умрешь с голоду. Вот ведь как получается. Нет, я не знаю, что делать, добрая тетушка Ти.

Никто и не заметил, когда на улице зажглись фонари: из бара трудно разглядеть, день на дворе или ночь, полдень или сумерки. В баре никто: ни девушки, ни официанты, ни бухгалтер — не смотрит на стенные часы. Не глядят они и через застекленные окна, почти наглухо закрытые зелеными занавесками. Но если отодвинуть штору, можно увидеть забранные металлическими решетками витрины магазинов, расположенных напротив. Свет с улицы, пробиваясь сквозь зашторенные окна, смешивается со светом множества разноцветных ламп.

Вечер. Редкие деревья на обочинах тротуаров кажутся серо-зелеными. Слышатся тяжелые, усталые шаги — рикша вылез из своей коляски, у него длинная, задубевшая от солнца и ветра шея, вот он достал вчерашний сухарь и стал его грызть — сегодня у него почти не было клиентов. Шныряют совсем маленькие дети с корзинами под мышкой, никто на них не обращает внимания — к концу дня им достанется на ужин всего несколько бананов. Грязные и тощие оборванцы, целый день слонявшиеся по городу, роются в кучах мусора в поисках чего-нибудь съестного.

У девушек из бара «Джина» наступает смена. Те из них, что остаются ужинать здесь, при баре, окончив трапезу, курят. Те же, что явились из дома, готовятся к ночной работе.

Тхюи лежит молча. Она попыталась было встать, но голова закружилась, едва она оторвала голову от подушки. Тетушка Ти принесла ей стакан фруктового сока и велела выпить.

— Пожалуйста, найдите мне рикшу, я поеду домой, — сказала Тхюи, возвращая тетушке Ти пустой стакан.

Добрая женщина молча кивнула и проворно спустилась к себе в кухню. Сегодня она приготовила ужин раньше обычного и попросила девушек не задерживать ее, чтобы она могла поскорее вымыть посуду. «Мне нужно отлучиться по делу», — пояснила она. К счастью, хозяйка отправилась погулять. Тхюи еще не пришла в себя, но что делать, ведь дома оставался один ее десятилетний братишка. С девушками из бара нередко случалось то же, что и с Тхюи. Был как-то случай: одна из девушек, захмелев, упала с лестницы и разбила лицо так, что остался шрам. Разумеется, хозяйка тут же выпроводила ее из бара. Повариха, узнав, в какое бедственное положение попала семья этой несчастной — работы она, конечно, больше не нашла, — устроила ее ученицей в парикмахерскую. Хозяйка парикмахерской, по словам Ти, приходилась ей дальней родственницей, и сама Ти когда-то была в этой семье нянькой.

Тетушка Ти плеснула горячей воды, собираясь вымыть стол, — палочки для еды, которые девушки забыли убрать, покатились и упали на пол.

Двадцать лет, целых двадцать лет своей трудной и переменчивой жизни она подчинила служению одной цели. Кто знает, поймут ли потомки ту боль, что наполняла сердца отцов и матерей, — боль за искалеченные судьбы детей своих? И осознают ли они, какой дорогой ценой — может, слишком дорогой — удалось добиться перемен? Будет жаль, если потомки не почувствуют признательности за все, что сделано для них.

Тхюи первый раз в жизни садилась в тележку велорикши. С давних пор она не могла спокойно относиться к тем, кто бесцеремонно плюхался на сиденье велорикши, хотя мог вполне обойтись без его услуг. Может быть, она неправа: ведь если все станут так думать, то рикше не на что будет жить.

— Отвезите нас на улицу Хоанг Зьеу, — сказала рикше тетушка Ти.

Тхюи откинулась назад, закрыла глаза. На воздухе ей стало чуть-чуть лучше. В первый момент, когда она вышла на улицу, она почувствовала, что у нее дрожат ноги и кружится голова. Да, тетушка Ти права: если слушаться хозяев, бог знает до чего можно дойти. А хозяева разве когда-нибудь пожалеют тебя? Они знают только одно — выгнать, изругать, избить, оклеветать.