Девственницы - [19]
— Ну, теперь я все, кажется, поняла! Устроим концерт. Ты на чем сыграешь, Тед? Может, на диджериду?[8] — Мать встала; щеки раскраснелись, пухлые руки уперлись в бока. — Что же нам с тобой делать, Стейси Райт? — спросила она. — Тед, я спрашиваю, что нам с ней делать?
Отец сложил газету пополам и, поставив миску на пол рядом с креслом, развернулся лицом к жене и младшей дочери. Губы его скривились в маниакальной улыбке, лицо было покрыто маленькими черными раковинками береговичков. Шатаясь, он побрел к дивану, ворча:
— Человек-улитка не играет на диджериду! Р-р-р!
Мать фыркнула и разгладила складки на переднике.
— Вы друг друга стоите, — заявила она, выходя в кухню в поисках, чем бы угостить Томпсонов, кроме шоколадного торта.
Отец начал щекотать Стейси, она зарылась лицом в подушки, и раковинки береговичков дождем посыпались на диван.
Отец Стейси, уже очистив одежду от ракушек, сидел в кресле под прожекторами аварийного освещения. Один прожектор был направлен на диван, на котором устроились обе матери семейств. Обеим было за сорок, но на том все сходство и заканчивалось. Мать Стейси переоделась из халата в вытертый желтый вельветовый спортивный костюм, подчеркивавший все изгибы и выпуклости ее тела. Волосы она зачесала наверх и подхватила желтой резинкой с кистями. На матери Тот было нечто вроде туники с африканским рисунком и сандалии на высоком каблуке «под крокодиловую кожу». Ногти у нее на ногах были цвета перламутра. Всякий раз, когда она поднимала чайную чашку, на тонком запястье позвякивал браслет с колокольчиками.
Другой прожектор освещал коврик перед газовой горелкой, где сидели Стейси и Тот, листая толстый каталог «Кэй».
Неловкое молчание нарушила мать Стейси:
— Стейси, детка, передай, пожалуйста, мистеру Томпсону еще сандвич с лососем.
Стейси наклонилась вперед, взяла тарелку с мозаичного кофейного столика и протянула ее мистеру Томпсону, сидевшему в таком же кресле, что и отец, только по другую сторону камина.
— Спасибо, миссис Райт. Разве что еще один. — Дональд Томпсон взял сандвич и положил на тарелку рядом с большим куском шоколадного торта; там уже лежали коктейльные шпажки с кубиками сыра и кусочками ананаса. Его круглое лицо в ярком свете прожектора казалось мрачным.
Стейси поставила тарелку на стол и вернулась к Тот на коврик. Они листали страницы и на каждой по очереди выбирали то, что им нравится. Стейси выбрала красный спортивный костюм с лайкрой, который рекламировала Фарра Фоссет, Тот предпочла ее серебристые ботинки на платформе.
Мистер Томпсон закинул в рот сыр с ананасом и ткнул шпажкой в прожекторы.
— Здорово придумано, мистер Райт. Ваше аварийное освещение просто класс.
Отец Стейси кивнул, но ничего не ответил. Мистер Томпсон продолжал:
— Как по-вашему, долго шахтеры на сей раз продержатся?
Отец пожал плечами:
— Столько, сколько потребуется, мистер Томпсон. Столько, сколько потребуется.
Женщины сидели на разных краях дивана. На подушке между ними лежало разноцветное приглашение. Миссис Томпсон доела сандвич, и тарелка у нее опустела.
Миссис Райт подтянула тесные брюки спортивного костюма.
— Еще чаю? Может, тортика? — предложила она.
— Нет, спасибо. — Миссис Томпсон поставила тарелку на пол сбоку от дивана. Потом она закинула ногу на ногу и подалась к мистеру Райту. — Надеюсь, они понимают, что не могут держать в заложниках всю страну!
Отец Стейси барабанил пальцами по «Рабочему-социалисту», свисавшему с каминной полки.
— Некоторые, миссис Томпсон, смотрят на происходящее по-другому. — Говоря, он не переставал улыбаться. И Стейси, и ее мать понимали, что это дурной знак. Если мистер Райт говорил о политике и улыбался, значит, он намерен был выиграть спор. — В газете написано: когда на той неделе они устроили демонстрацию перед палатой общин, шествие растянулось на пять километров.
— Несомненно, там было полно футбольных фанатов и анархистов, — возразила миссис Томпсон, вытирая губы крошечным льняным платочком.
— Не только, — возразил отец Стейси. — Их поддержали семьдесят пять процентов мыслящих людей, верно, Пат?
Мать Стейси переводила взгляд с миссис Томпсон на мужа и обратно.
— Тед, по-моему, сейчас не время и не место спорить о политике. Давай прибережем шахтеров и забастовку на другой раз. — Она взяла в руки приглашение.
— Ты сама раскрашивала, милочка? — спросила она Тот.
Тот оторвалась от каталога и кивнула.
— Очень хорошо, — похвалила мать Стейси. — Наверное, на таком пони ты катаешься в выходные?
Тот покачала головой:
— Нет. Это пони из забоя, которому уже семь недель нечего есть, потому что все шахтеры ходят с большими транспарантами, и у них нет денег, чтобы купить ему сена, или морковки, или еще чего-нибудь. Наверное, сейчас он уже умер. — Она вернулась к каталогу и выбрала для себя прогулочный велосипед со счетчиком пробега.
Миссис Райт стало не по себе; миссис Томпсон бросила взгляд на часы.
— Боже! — сказала она. — Неужели уже так поздно? Вы уж извините, но нам пора. Надо забрать Дороти из «Любтеатра».
— Из «Любтеатра»? — озадаченно переспросила мать Стейси.
— Из Любительского театрального клуба, миссис Райт. — Миссис Томпсон встала, стряхивая со своей туники крошки на ковер. — Представляете, она играет Персефону. А ведь ей всего четырнадцать!
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.