Девочки - [4]
При этом все ее тело рвется наружу — ее губы, ее грудь, ее бедра, — ее тело целиком будто не решило еще остановиться, окаменеть, раскрошиться. За всю свою жизнь ты никогда не видел ничего более зрелого. Именно это слово приходит на ум — «зрелое».
Ты удивлен. Это не то, чего ты ожидал. И ты определенно желаешь ее сильнее, чем предполагал, но, прежде чем кровь начинает стучать в твоей голове, ты убиваешь свое желание, давишь и запихиваешь его куда подальше. Этой девочке не больше шестнадцати, эта девочка нелегальна. Нелегально — вот что заставляет тебя контролировать свое желание. Не «неправильно», а «нелегально». Твои глаза скользят по ее ключицам, ты ловишь себя на фантазиях о том, как ямочки над ними превратились бы в чаши, наполненные влагой.
Однако ты находишь в себе силы произнести:
— Думаю, это ошибка. Понимаешь, «ошибка»? Произошла ошибка.
— Я говорю по-английски, — отвечает она без акцента, слегка поводя глазами.
— О! — говоришь ты. — Ну, я… я думаю, это ошибка — я имел в виду совсем другое.
Она пожимает плечами.
— Прекрасно. Они могут прислать кого-нибудь еще. Нет проблем.
Не взглянув на тебя, она разворачивается и начинает удаляться по коридору. Ты смотришь, как она идет, замечаешь, какая маленькая у нее задница, как даже сквозь юбку на каждой половинке видны ямочки, как ткань морщится над раскачивающейся при каждом шаге крепкой плотью. Двигаясь в сторону лифта, она начинает играть в какую-то игру с рисунком на ковре, наступая лишь на определенные цвета, избегая других, и сама едва не сваливается при этом.
Ты потрясен. Она так близко, и она может стать твоей. Это не какая-нибудь католическая школьница в автобусе, не какая-нибудь девочка, на которую смотришь и думаешь: «Черт! Если бы только это было законно», и встряхиваешь головой, и не даешь этой мысли вновь вернуться, потому что это — незаконно, и ты не хочешь рисковать, ведь что бы ты ни сделал, что ты мог бы сделать, все станет известно, ведь, так или иначе, ты публичный человек. Это же — проститутка. Сейчас, в данном случае, требуется произнести лишь слово, и она может стать твоей. И своими руками ты коснешься ее тела, ртом — ее шеи, сосков, твой член будет внутри нее, и она будет тереться о тебя внутренней стороной бедер, ее ладони будут упираться в твои ребра, а предплечьями она сожмет свои маленькие крепкие груди вместе, она перебросит волосы на одну сторону и, глядя прямо тебе в глаза, произнесет своим маленьким, своим крошечным дерзким ртом на чистом английском: «Да, вот так! Трахни меня!»
Ты оглядываешь холл. Пусто. Ты выкрикиваешь:
— Подожди минутку!
Не останавливаясь, не сбиваясь с шага, она разворачивается и идет к твоему номеру и, опять же не взглянув на тебя, проходит внутрь. Ты ловишь себя на мысли: «Возможно, здесь это даже и не противозаконно, возможно, совершеннолетие здесь наступает в пятнадцать или шестнадцать, а ей вполне уже может быть семнадцать или восемнадцать». И закрываешь за собой дверь.
Ты хочешь поглотить ее. Ты хочешь вдоволь насладиться ею своим ртом — насладиться ее шеей, ее руками, ее животом. Ты мог бы пожирать ее вульву часами. Со своей подружкой ты всегда делал это из вежливости. Она занималась оральным сексом с тобой, поэтому ты занимался им с ней, или ты хотел, чтобы она занялась этим с тобой, поэтому ты делал это для нее. Ты не против этого. Ты знаешь парней, которым не нравится это делать, но они так или иначе делают это по той же причине, что и ты, — нет, ты вовсе не против этого, но это никогда не заводило тебя, как сейчас. Иметь ее своим ртом — единственное, о чем ты можешь сейчас думать. Ты кладешь ее спиной на кровать, раскидываешь ее руки и сразу же притягиваешь ее киску к своему лицу. Кожа на ее бедрах под твоими руками настолько гладкая, что напоминает тебе бумагу для факса. Прикасаясь к ее ногам, ты чувствуешь скребущие мозоли на своих ладонях. Ты ощущаешь, как твоя щетина царапает ее правое бедро. Боясь поранить ее, ты еще шире раздвигаешь ее ноги. Сухожилия с внутренней стороны ее бедер натягиваются, словно маленькие стальные канаты, а там, где они заканчиваются, там, где они сильнее всего выступают, где под и над ними образуются неглубокие чашеобразные ямки, — там холмик вульвы ниспадает к ее заднице.
Она полностью выбрита, и тебе очень хотелось бы, чтобы сделала это она сама; щель между ее ног выглядит настолько изысканно, словно ее вырезали тончайшим скальпелем. Бережно ты раздвигаешь ее кончиками своих пальцев, обнажая складочки коричневой плоти. Ты никогда раньше не замечал, как неловки твои пальцы, как огромны, как ужасны. Как у гориллы, думаешь ты. Какое-то мгновение ты смотришь на ее вульву, раскрытую, словно морское животное, словно анемон, готовый поглотить неосторожную рыбку, затем мельком окидываешь взглядом ее тело. Она не двигается, она уставилась в потолок, ты не можешь видеть выражение ее лица. И ты накрываешь ее своим ртом. На мгновение ты испытываешь облегчение, когда случайная щетинка колет твои губы. На мгновение тебе становится интересно, побреет ли себя точно так же твоя подружка. А потом ты забываешься.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.
Тарквиний Уино, рафинированный интеллектуал и сноб, зубоскал и сибарит, побрившись наголо и вооружившись руководством по шпионажу, отправляется из Англии в Прованс, который считает своей духовной родиной. Он знакомит читателя со своей жизнью, историей искусства, извечными страстями человеческими через изысканные меню, соответствующие различным временам года. Постепенно в книге появляется детективная линия, а вдохновенный кулинар превращается в талантливого отравителя…