Девочки, к вам пришел ваш мальчик - [10]

Галя. Меня позавчера из больницы выписали, я сидела ночь на междугородней. День спала в метро. Поехала к своей квартирной хозяйке, она сказала, твоя койка свободна, но деньги вперед за три месяца, как всегда. А у меня как раз денег-то сейчас нет.

Лора. Кошмарики. А этот дурак Поляков из вторых теноров ко мне подходит, говорит: хотите пойти на балет «Коппелия» в филиале Большого? Я говорю: почему же. Дал билетик. Я пошла. Место было стоячее, над сценой, второй ярус. Видно было только сверху. Прыгнет она, а к нам пыль летит, на зубах скрежещет.

Галя. Поляков урод. Я бы с ним не согласилась пойти на балет.

Лора. Так он не пришел! Я там одна простояла. В воскресенье я пришла на хор, отдала ему семь рублей. Видно, он купил себе билетик, а выкидывать жалко, он мне продал.

Галя. А как я в больницу-то попала, знаешь? Ну, в общем, я устроилась работать в передвижной такой состав, чинили пути, знаешь? В вагончиках жили. Ну вот. Ну и конечно, они там меня не приняли. Я из университета! Да вообще ужас. (Откашливается.) У нас в вагончике жило пять баб, а спали (пауза) девять человек.

Лора. Мест не хватало?

Галя. Не то. К ним ночевать четверо мужиков еще приходило. Я одна спала, остальные по двое.

Лора. Кошмар. Ленская в анатомичке стоит, плачет, ее девки окружили, она замуж выходит. Чтобы отдаться Рыжему, у нас такой Рыжий есть, но он женат. Он один раз подходит ко мне и говорит: «Три рубля нет?» Я растерялась и говорю: «Нет». А у самой было. Гордость заела.

Галя. Дальше больше. Ехали поздно на электричке, бригадой возвращались. Я курила в тамбуре, ну, они меня начали задирать, хотели, одним словом, что-то сделать. Слегка прижали. Из бригады мужики. Я раздвинула двери и выпрыгнула. И на столб налетела. Вся была синяя.

Лора. Если ты хочешь, едем ко мне сейчас. Маму я уговорю как-нибудь, только бы они не въехали. А так все нормально.

Галя. Я вообще-то должна получить по бюллетеню за два месяца, но там, конечно, одни слезы. Но все-таки. Но для хозяйки на три месяца вперед ей не хватит. Но все-таки деньги у меня будут. Самое важное – дотянуть до фестиваля. Попасть в делегаты. Я хочу увидеть мир, представляешь? Тут ехал какой-то пробный автобус, в нем негры. Я первый раз увидела. Коричневые такие, ей-богу. Я стою, а я была из больницы первый денек. Машу им рукой, сама плачу. Голова перевязана. Они остановились у светофора, смотрят на меня, пальцем показывают, один платок с себя снял, с шеи, и кинул мне. Вот. (Демонстрирует.) Подготовка к фестивалю идет вовсю!

Лора. Пойдем, у нас дома есть хлеб, майонез, сварим картошки. А бабушка еще там поживет, я надеюсь. Они там всех кормят, так что их терпят. У них кремлевский паек.

Картина восьмая

Комната Лики. На диване на своем месте, в ногах у Неты, сидит Люба. Рядом в шинели внакидку и офицерских ботинках сидит Лика и ест со сковородки.

Люба. Лика, съешь курочку!

Лика. Люба, я не могу видеть, как пища уходит в мусорный бак.

Люба. Мама, съешь ножку. Съешь, я говорю, ножку. Ты обессилена скандалом.

Входит Саша, везя детскую коляску.

Лика. Саша, разверни его и положи в кроватку.

Саша. Оля пошла в булочную, я ей дал денег.

Люба(Heme). Пойми, это нужно. А то совсем не станет сил. Ешь.

Лика. Саша любит детей как сумасшедший.

Люба. Пойми, у нее нервы как веревки. Она плач своего ребенка выслушивает хладнокровно и при этом стирает. Что ей твои немощные старческие слезы.

Нета. А ты ешь, ты себя забыла.

Люба. Почему никто ничего не ест? Масло скопилось за два дня. Лика, ты детям утром мажь бутерброд с икрой.

Лика. Оставьте! Сережу рвет от икры, а Машка во всем ему подражает. Они придумали, что это лягушачья икра. И говорят: бе!

Люба. Скажи, это Олечка придумала, чтобы отвадить детей, а сама ест ложками? В банке сто грамм, съедено три четверти за один день.

Лика. Оставьте! Оля измучена.

Люба. Год я уже наблюдаю это перерождение. Мама, орденоносец, большевик, вынуждена молчать, чтобы ее не выгнали! Оля вчера заняла ванную, когда маме было плохо, и стирала с открытой дверью, и к нам и к тебе, Лика, в комнату шел шум льющейся воды, пар и газ из колонки, а на вопрос она ответила, я не скрою, чтобы я шла к дьяволу. В семье бытовое разложение, у твоего родного сына две семьи!

Лика. Утешься, твоя мать неоднократно была замужем. А Саша держался с одной больше восемнадцати лет.

Люба. Моя мама никогда не была замужем! Это ложь.

Нета. Шабы була. Была, короче.

Люба. Но это они от тебя уходили, и потом не одновременно! А Сашка коммунист. Коммунист должен быть чист как стекло, внимательным к людям и не бабник прежде всего.

Лика. Это святой, святой такой должен быть, и то некоторые святые сначала пили и всем занимались. Не погрешишь, не покаешься. Един Бог свят.

Люба. Бога нет, ты что, ошалела? (Оглядывается.)

Нета. Люлю, прекрати.

Люба. Не для того мама и ее соратники строили социализм.

Лика. Ай, оставь. Социализм – это еще не коммунизм, при социализме еще многое можно. Когда будет нельзя, нам скажут.

Люба. Ты перерожденец и соглашателишка.

Нета. Люлю, нас выпрут отсюда.

Люба. Погоди. У тебя, Лика, отсталое сознание. И что получается? Бытовое разложение перешло и на детей! От кого Оля родила ребенка? А? И у кого она набралась цинизма? Дети взяли пример и выросли хамы.