— Исключено. Причина первая: законопослушные граждане вроде миссис Люсьен, как и личности вроде тебя, плюющие на закон, не выбирают такой способ сведения счетов с жизнью — превратиться в гамбургер под автобусом. Причина вторая: миссис Люсьен известна как один из столпов общества. По глубине религиозных чувств она сопоставима с любым из двенадцати апостолов. Она с такой неукротимой энергией пыталась внедрить христианскую мораль в жителей нашего славного города, что полицейское управление чуть не спятило в полном составе. Она требовала действий. Полного и окончательного искоренения преступности. Знала, где, как и когда искать злоумышленников. И главное, за её спиной стояли могучие силы.
— Мой интерес стремительно возрастает.
— Своего покойного мужа она называла непогрешимым. В Нью-Йорке сегодня состоялось богослужение в его память, и мои ребята никак не могут взять в толк, почему вдова не отправилась туда накануне. Она друг многих церковных боссов, говорят, у неё хранится личное послание Папы Римского. Ко всему прочему к категории бедняков её не отнесешь, — по оценкам наших полунищих фараонов, и моей в том числе, леди оставила кругленькую сумму — одиннадцать миллионов зелененьких. Если желаешь, можешь присвистнуть.
— Уже сделано. Кому оставила?
— Единственному родственнику — своему племяннику, бездельнику и прожигателю жизни. Сегодня он заявился в морг, судя по всему, с тяжелого похмелья. Кивнул и сказал «да», она его тетка. Потом поморщился и ушел. Думаю, он продолжает пить от радости, но его можно понять. Если бы на меня, как спелая груша с дерева, свалился мешок с деньгами, я бы тоже напился.
— Что ещё о нем известно?
— Из тех возвышенных сфер, где он вращается, к нам просачивается скудная информация. Даже если он пожирает грудных младенцев, мы сможем узнать об этом лишь благодаря счастливой случайности. По слухам, его выбрасывали из трех колледжей, но в конце концов он женился на приличной девушке из варьете, и возможно, скоро изменится к лучшему. А в чем твой интерес?
— Да так, вульгарное любопытство. Скажи, а что полиции известно о Доне Малли?
— На социальной лестнице он стоит на много ступенек ниже. Подонок, хотя его респектабельная внешность часто вводит в заблуждение. Несколько арестов по подозрению в кражах, но сидел он всего раз — за нанесение увечий мужу, который застал его в постели со своей женой. Трахать замужних баб — любимое развлечение Малли. Муж пытался отстаивать супружескую монополию, за что был нещадно бит и отправлен в больницу. Последняя пассия Малли — некая певичка из клуба «Орхидея». Он постоянно околачивается там вместе с Филипом Кордеем, который, говорят, сидит сейчас на мели. Но мы отклонились от темы. В общем, если желаешь повысить свой рейтинг среди полицейских чинов, помоги разобраться в деле Люсьен.
— Рад бы, но это не в моих силах. Я не знаю абсолютно ничего, и мне непонятно, с какой целью ведется расследование. Разве никто не видел, как она свалилась под автобус?
— Видели по крайней мере две сотни прохожих — перекресток был забит людьми, ожидавшими зеленого сигнала. Но заметили ее, когда она была уже под колесом и отчаянно вопила. Её долго не могли опознать, личность установили лишь по прошествии десяти часов.
— В её сумочке не было документов?
— Не было сумочки. Опознали её по фирменной бирке портного… Не темни, Билл, ясно, что старуха Люсьен тебя интересует. Признайся, что тебя связывало с ней?
— Абсолютно ничего, — в очередной раз солгал я. — Извини, я тороплюсь. — Не дожидаясь ответа, я положил трубку. Хилари мой друг, и мне неприятно говорить ему неправду, хотя лицензия частного сыщика и не запрещает ложь во благо клиента.
Кстати о клиенте. Его следовало навестить, и начать надо было с человека, который мог к нему привести — мистера Дона Малли. Я надел летний костюм, материал которого, если верить портному, был способен дышать, сунул во внутренний карман пиджака свой неизменный «смит и вессон» и через десять минут уже припарковал «бьюик» в конце длинной вереницы машин. Неподалеку переливалась голубыми огоньками неоновая вывеска клуба «Орхидея».
Ресторан первого этажа выглядел респектабельно, как старая дева за чтением Библии. Я выбрал свободный столик и стал наблюдать за артистами на эстраде.
Два испанских танцора из Андалузии (в действительности из нью-йоркского Бронкса) закончили выступление под громкое щелканье кастаньет и жидкие аплодисменты. Официанты торопились наполнить бокалы гостей перед следующим номером. Внезапно зал погрузился в полумрак, прожектор выхватил из темноты центр невысокой сцены, оркестр начал наигрывать мелодию, и перед публикой появилась звезда ночного шоу.
Джулия Дюпрэ. Я видел её портрет в вестибюле, но искусство фотографии было несправедливо к ней. На неё следовало смотреть только в натуре. Она завлекала публику своим телом, словно бросая его в зрительный зал — берите, пробуйте, любуйтесь! На ней было длинное вечернее платье, подчеркивающее безукоризненную фигуру. Такого глубокого декольте я не видел давно — оно доходило до самого пупка. Роскошные рыжие волосы спускались волнами с плеч, большие круглые глаза смотрели в зал по-детски наивно и простодушно. Пышный бюст, тонкая талия и соблазнительные бедра завершали картину. После вступительных аккордов оркестра она начала петь «Я хочу полюбить тебя».
