Девочка-ворона - [100]
Тогда она посчитала, что они законченные дуры. Теперь же, глядя на их фотографии, она понимает, что они были просто неиспорченными. Думали о людях хорошо. Доверяли ей. Только и всего.
Услышав удары и крики из подвала, София вздрагивает. Дверь бани открывается, и впервые за много лет она слышит Его голос:
– Чистой тебе все равно никогда не стать, но это должно хотя бы уничтожить вонь!
Она предполагает, что Он, как обычно, схватил мать за волосы и выволок ее из бани. Собирается ошпарить ее или заставить постоять несколько минут в ледяной воде?
София закрывает глаза, обдумывая, что станет делать, если они решат закончить омовение. Она смотрит на часы. Нет, Он человек привычки, а значит, пытки продлятся еще не менее получаса.
Интересно, что мать обычно говорит знакомым? Сколько раз можно разбивать бровь о кухонный шкаф и как часто люди поскальзываются в ванне? Не следует ли ходить по лестнице немного осторожнее, если ты за последние полгода упала там четыре раза? У людей, наверное, должны возникать вопросы, думает она.
Один-единственный раз Он поднял руку на Викторию, намереваясь ударить, но когда она в ответ запустила Ему в голову кастрюлей, отступил, как хищник – всемогущий, пока не встретил достойного сопротивления.
Он сам создал себе превосходящего противника и в течение нескольких месяцев потом жаловался на головную боль.
Мать же сдачи никогда не давала, она, рыдая, приходила к Виктории и залезала к ней в постель в поисках утешения. Виктория всегда старалась изо всех сил и не засыпала, пока мать не уснет.
Во время одной из ссор мать взяла машину и на несколько дней уехала жить в гостиницу. Отец, не знавший, куда она подевалась, очень нервничал, и Виктории приходилось успокаивать его, когда Он плакал у нее на груди.
В такие дни она не ходила в школу, а часами каталась на велосипеде, но они подписывали приходившие из школы сообщения о ее отсутствии, не задавая никаких вопросов. В ссорах все-таки тоже имелись свои плюсы.
София смеется над воспоминанием: ощущение превосходства, обладание тайной.
Виктория хранила их слабости глубоко внутри. Оба знали, что она в любой момент может использовать их против них. Она никогда этого не делала. Предпочитала рассматривать их как воздух. Тот, на кого не обращают внимания, не имеет и возможности защищаться.
Она садится на кровать, берет маленькую черную собачку из натурального кроличьего меха и утыкается в нее носом. Собачка пахнет пылью и домашней плесенью. Маленькие стеклянные желтенькие глазки смотрят на нее в упор, она всматривается в них.
В детстве она обычно прижимала собачку к себе и заглядывала ей в глаза. Через мгновение открывался маленький мирок, чаще всего какой-то берег, и она изучала этот миниатюрный мир, пока не засыпала.
Но сейчас ей спать нельзя.
Эта поездка должна навсегда освободить ее.
Надо сжечь все мосты.
Она снова обнимает собачку. Тогда казалось, что никто не сможет ее обидеть, если только она будет молчать, подыгрывать, стараться быть ловчее. Как будто она верила, что победы достигаются уничтожением других.
Это было Его логикой, когда у него случались приступы.
– Папа, папа, папа, – бормочет она себе под нос, пытаясь лишить это понятие значения.
Вот Он сидит там внизу, в бане, и никто не осмелился покинуть Его. Кроме Виктории. Единственное, что Он привил ей, это желание сбежать. Он никогда не учил ее желанию остаться.
Бегство – прежде всего, думает она. Инстинкт самосохранения шел рука об руку с деструктивностью.
Воспоминания атакуют ее изнутри. Они жгут в горле. Боль причиняет все. Она не готова к этому потоку, к тому, что картинки из времени, о котором она не думала более двадцати лет, встанут перед ней с такой отчетливостью. Она понимает, что ей тогда следовало переживать куда больше, чем она переживала, но знает, что, пренебрежительно посмеиваясь, шла от события к событию. От унижения к унижению.
Она слышит, как он звучал, тот смех. Его звук усиливается и становится оглушительным. Она ходит, покачиваясь, взад и вперед по своей девичьей комнате. Что-то тихо бормочет. Кажется, будто голос просачивается из головы сквозь плотно сжатые губы, издавая звук спускающей велосипедной камеры.
Она закрывает уши руками, пытаясь отгородиться от звука маниакальности – того, что считала счастьем.
Человек, сидящий в бане, разрушил все, что могло бы быть, отчасти своими нездоровыми садистическими наклонностями, отчасти слезливой жалостью к самому себе.
София вынимает из сундучка конверт. Он помечен буквой “М” и содержит письмо и фотографию.
Письмо датировано девятым июля 1982 года. Писать Мартину явно помогали, но свое имя он вывел сам и сообщает, что у них солнечно и тепло и он почти каждый день купается. Дальше он нарисовал цветок и что-то вроде собачки.
Внизу подписано: РАУКЕН[84] И ЦВЕТОК-ПАУК.
На обратной стороне фотографии она читает, что снимок сделан на острове Форё летом 1982 года. На фотографии пятилетний Мартин стоит под яблоней. На руках он держит белого кролика, который, похоже, пытается вырваться. Мартин слегка склонил голову набок, улыбается и щурится на солнце.
Шнурки на ботинках у него развязаны, и он выглядит счастливым. Она легонько гладит пальцем лицо Мартина, думая о шнурках, которые он никак не мог научиться хорошо завязывать и поэтому все время спотыкался. Думает она и о его смехе, всегда вынуждавшем ее бросаться его обнимать.
Комиссару Жанетт Чильберг некогда вздохнуть. Во-первых, надо срочно отыскать сына, пропавшего, как раз когда в столице орудует садист, убивающий подростков. Во-вторых, вычислить самого садиста вопреки давлению начальства, норовящего заморозить расследование. В-третьих, разобраться с новой серией убийств, ибо некто взялся жестоко сводить счеты с мужчинами, в прошлом попадавшими под суд за насилие над детьми, но так и не понесшими наказания. И, наконец, в-четвертых, понять, что же несет ей хрупкая и удивительная связь с психотерапевтом Софией Цеттерлунд.
Психологический триллер “Слабость Виктории Бергман” – литературный дебют двух шведов, Йеркера Эрикссона и Хокана Аксландера Сундквиста, пишущих под псевдонимом Эрик Аксл Сунд. Трилогия поразила читателей и критиков. Европейская пресса сходится во мнении, что ошеломляющий успех Сунда сравним разве что с успехом великого Стига Ларссона.Комиссар стокгольмской полиции Жанетт Чильберг расследует серию странных, изощренно жестоких убийств. Психотерапевт София Цеттерлунд помогает пациентам, подверженным диссоциативному расстройству личности из-за детских травм.
Шестнадцатилетние Мерси и Нова сбегают из лечебницы для девушек, подвергшихся сексуальной эксплуатации. Сотрудник уголовного розыска Кевин Юнсон расследует преступление, связанное с сетевой секс-торговлей. Расследование приводит Юнсона к Мерси и Нове, но также заставляет его столкнуться с тайнами из собственного прошлого. “Из жизни кукол” — вторая книга в трилогии криминальных романов под общим названием “Меланхолия”. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Швецию охватила волна самоубийств: в разных уголках страны подростки лишают себя жизни самыми жуткими способами. Общий знаменатель в этих случаях – старые кассетные плееры с записями музыки, от которой становится не по себе даже полиции и автор которой – некто Голод. Вскоре Йенс Хуртиг, ведущий расследование, понимает, что самоубийства неясным образом связаны с чередой убийств влиятельных людей. И эта связь гораздо страшнее, чем можно было вообразить. Музыка, живопись, подавленные желания и задушенная ненависть, детские душевные травмы, месть, Бог и отсутствие Бога, неутолимая жажда жить и умереть – все это сплетается в клубок, распутать который пытаются герои романа, каждый по-своему.«Стеклянные тела» – первая книга из задуманной трилогии «Меланхолия».
В последнем романе трилогии “Слабость Виктории Бергман” элементы беспрецедентной головоломки встают на свои места. Комиссар стокгольмской полиции Жанетт Чильберг доводит свои расследования до логического предела. В этом ей немало помогают советы подруги и любовницы, психотерапевта Софии Цеттерлунд. София осторожно направляет полицию по следу людей, изуродовавших ее детство, ее личность и ее дочь, а сама тем временем заканчивает собственную работу, цель которой – возвращение Виктории Бергман. Однако историю эту завершают не они.
Крепкая дружба Глеба Никитина и Валеры Ульянова завязалась еще во время службы на яхте «Балтика», однако их жизненные пути разошлись: Глеб остался в России, а его товарищ — на Антигуа. Однажды Глеб получает странное электронное письмо, из которого узнает немыслимые вещи: его, казалось бы безобидный, надежный Валерка обвиняется в убийстве и объявлен в розыск. Глеб отправляется на Антигуа, чтобы доказать невиновность друга, и становится участником запутанного расследования…
Жанна убеждала себя: все происходящие неприятности временны. Но эти странные звонки и слежка… Кто-то явно решил превратить ее жизнь в кошмар. Она боялась обратиться за помощью. Боялась, что кто-то начнет копаться в ее прошлом. Следователь Катя Скрипковская решила помочь Жанне. Оказалось, что и звонит, и следит за своей жертвой женщина. Между ними есть некая связь, которую Жанна держит в тайне. Но почему? Катя жаждет понять, какую игру затеяла женщина. Что или кого так тщательно скрывает Жанна? И кто она на самом деле?…
Литературный клуб библиотеки имени Александра Грина славится активной литературно-светской жизнью: яркие презентации, встречи с незаурядными творческими личностями, бурные дискуссии, милейшие дружеские посиделки. На одном из таких вечеров происходит убийство. Личность погибшего, склочника и скандалиста, не вызывает особых симпатий тесного клубного кружка, однако какое несмываемое пятно на безупречной репутации библиотеки! Таня Нестерова, соратница, подруга и заместитель директора Бэллы Мироновой, понимает, что полиции с разгадкой не справиться: убийца не случайный гость «со стороны», а кто-то из ближнего круга, а причина убийства кроется в глубине запутанного клубка тайных любовных связей, ненависти, предательства и уязвленного самолюбия.
Детективная повесть “Тихий семейный отдых” будет интересна людям разных возрастов, это семейное чтение в самом прямом смысле слова. Захватывающий сюжет, ироничность автора, красота языка, — всё есть в этой книге. Приятного чтения!