Девочка с самокатом - [14]

Он рассуждает дальше, и Эмбер не может не согласиться. Действительно, нет никакого смысла в том, чтобы привозить в эту видавшую виды бывшую гостиницу столько разных людей и сразу же сбрасывать со счетов всех пеших только потому, что мотоциклы быстрее. Исключительно скорость – это, пожалуй, относится только к бегу на короткие дистанции, но чуть только дистанция становится длиннее, как одной скорости оказывается мало. Нужно знать свои силы и уметь разложить себя по дистанции, нужно знать силы соперников и уметь с ними справляться, и это – только начало.

Эмбер не застала ни одних Олимпийских игр, например, но она точно знает: до Апокалипсиса спорту уделялось чертовски много внимания. И уж точно не потому, что там всё было просто. В простоте есть своё очарование, кто бы спорил, но тут совсем другой случай и совсем другая история. Пусть никто прежде за всю историю человечества не выходил на трассу, чтобы обставить не только себя самого и своих противников, но и живых мертвецов, главного это не меняет: здесь нужно думать, здесь нужно быть ловкой, здесь нужно быть смелой, здесь понадобится много везения и много удачи, и крепкие руки, цепко держащиеся за руль самоката, и высокие колёса, способные не покачнуться на выбоинах и трещинах, и отличное чувство равновесия, и много чего ещё.

Эмбер отправляет в рот последний кусочек жаркого и вытирает тарелку остатком лепёшки (это самое вкусное). Калани поднимается из-за стола одновременно с ней, и она думает, что Лилит, скорее всего, не особенно ошибалась, когда говорила, что он – самый милый на свете. Дженни и Джонни тоже довольно забавные, и этот парень в коляске с его заразительным смехом, и сама старая гостиница, в которой после долгого затишья собралось столько людей…

И Лилит, например. Лилит, которая догоняет её и говорит:

– Я хотела тебе кое-что показать.

Она приветливо кивает Калани и не делает ничего, что могло бы намекнуть, будто бы он тут лишний и ему ничего показывать не собираются, но он всё равно поднимает руки, обращая обе ладони к Лилит.

– Тогда я самоустраняюсь.

Ладони у него широкие, мозолистые, самую малость светлее остальной кожи (и намного светлее ладоней Эмбер, к примеру), а вот линии на них – тёмные. От въевшегося масла, наверное.

– Заберу Давида у Кристофера и спрячусь с ним в гараже, – смеётся Калани.

– Кристофер – это наш голос, – поясняет Лилит.

«Кристофер, – думает Эмбер, – это парень с худыми запястьями и заразительным смехом. А Калани, похоже, личная нянька Давида».

– Он очень мне помогает, – в унисон её мыслям говорит Лилит, когда они выходят из столовой. – Давид его обожает, Калани умеет находить к детям подход. Дома у него осталась маленькая сестрёнка, Калеи.

На мгновение Эмбер задумывается: каково это – иметь старшего брата, который будет чинить тебе игрушки и не даст тебя в обиду никому никогда, который всё детство будет читать тебе сказки на ночь и одалживать тебе футболки потом, когда вы станете старше, ведь теперь по ночам он станет пропадать у друзей, а тебе будет всё ещё страшно ночевать без него. Звучит идеально, но Эмбер не уверена, что в реальности старшие братья ведут себя именно так, что они не ломают твои игрушки и не обижают тебя, не рвут твои книжки и не смеются над тобой вместе с друзьями.

К тому же она не любит, когда ей читают.

– Ясно, – отвечает Эмбер, чтобы что-то сказать.

Миновав несколько поворотов, они оказываются в холле. Здесь темно, просторно и пусто, сквозь незанавешенные окна видно пустынную улицу. Тусклые вспышки фонарей похожи на огромные звёзды. Или маленькие солнца, с какой стороны посмотреть.

– Как Вик? – спрашивает Лилит, открывая входную дверь. Её вопрос, конечно, может быть продиктован исключительно беспокойством за гонки, но Эмбер слышит в нём искренний интерес. – Насколько я понимаю, ваши с ним отношения нельзя назвать идеальными…

«Наши с ним отношения, – думает Эмбер, – вообще нельзя назвать отношениями».

Она пожимает плечами.

– Всё в порядке. – И добавляет, неизвестно почему: – Я могу за себя постоять.

Лилит щурится на фонари.

– Я не сомневаюсь.

Спустившись с крыльца, они обходят гостиницу по широкой аллее, заросшей одичавшими кустами. Судя по тому, какими ровными они кажутся кое-где, недавно их пытались подстричь. Судя по тому, какими неровными они остались во всех остальных местах, попытка провалилась. Неведомый мастер, правда, не отказал себе в удовольствии прикоснуться своей божественной рукой практически к каждому кусту.

В неровном свете фонарей всё это выглядит почти жутковато.

– Мы немного пройдёмся, ты же не против? – спрашивает Лилит, но, конечно, её слова звучат как утверждение, а не как вопрос.

– Не против, – отвечает Эмбер, хотя про себя думает, что Лилит могла бы и предупредить. В конце концов, вечером на улице довольно прохладно, особенно для джинсовых шорт.

Замёрзнуть она, впрочем, не успевает. Лилит шагает быстро, размашисто, и, пытаясь успеть за ней, Эмбер ощущает, как кровь начинает бежать быстрее, и уже через пару минут ей становится практически жарко. А ещё через пару минут они добираются до пункта своего назначения.