Девочка Лида - [3]

Няня с укоризной покачала головой, а Дмитрий ничего не ответил, только усмехнулся да почесал себе затылок.

— Что сделать-то прикажете, Ирина Игнатьевна? Зачем я вам надобен был? — спросил он через минуту.

— А вот чемодан запереть, завязать, — ответила няня. — Мне одной не справиться, сил моих не хватает.

— Извольте-с, с нашим удовольствием. Веревочку только пожалуйте, а то вязать нечем.

— Сейчас, сейчас! Этого добра, веревок-то, у меня много.

Няня открыла верхний ящик своего комода, достала толстую длинную веревку и подала ее Дмитрию.

— Ну теперь, господа, на подмогу ко мне прошу! — обратился он к детям.

— Ты уж опять не придумай чего, Митрюшка, — жалобно начала было няня, но дети уже вскочили и побежали все к чемодану.

Дмитрий действовал проворно: закрыл крышку, потом приподнял чемодан с одной стороны своими сильными руками так легко, как будто это была маленькая шкатулочка, и поддел под него веревку. Дети стали в кружок и во все глаза смотрели, как он управляется.

— Живет, до Китаю доедет! — сказал Дмитрий, разгибаясь и отбрасывая волосы с лица. — Прошу всех господ покорнейше на крышку влезть. Полезайте, ребятки!

Дмитрий взял Жени на руки и посадил на чемодан. Коля, Лида и Люба, цепляясь друг за друга, влезли на него сами и стали давить крышку руками, ногами; Дмитрий «понапер еще маленечко коленкой», няня вставила ключ, замок щелкнул — и чемодан был торжественно заперт.

Через четверть часа в комнате была уже тишина и полный порядок. Саквояжи и завязанный чемодан стояли в сторонке, у стены, а дети мыли руки, причесывались и оправляли платья, потому что пора было идти вниз обедать.

Глава II

Милая мама!.. Какая она была печальная, больная! Щеки худые, бледные, добрые глаза такие печальные, с покрасневшими веками. Видно было, что она плакала, и еще было видно, что у нее сильно болела голова. Однако она приласкала всех детей и старалась улыбаться за столом. Хотела было даже сама донести Жени До зала, но не смогла, едва подняла и сейчас опустила. Впрочем, Жени был порядочный бутуз, и даже няня насилу его поднимала.

Дети смотрели на свою маму, и никогда еще она не казалась им такой доброй, милой и в то же время такой больной. Им сделалось очень жаль ее, жаль расстаться с нею завтра, и они печально и тихо сели за стол.

Пришел из кабинета папа и сел на свое обычное место, на другом конце стола, напротив мамы, и сейчас же заметил, что все были невеселы.

— Что это с вами нынче? — спросил он, посматривая кругом себя. — Ребятишки, что носы повесили?

Никто ему не отвечал, дети молча ели суп.

— Ирина Игнатьевна, — обратился он к няне, — дети, верно, нашалили, и вы их наказали?

— Нет, батюшка, не шалили они, и я не наказывала. Мы вот все наверху у себя убирались, сейчас только вниз сошли, — ответила няня.

— Ну так что с вами? Любаша, а? Ты чего такая? — Папа легонько ущипнул за щеку Любу и незаметно дал сзади маленький подзатыльник своему соседу — Коле.

Дети рассмеялись, развеселились и на время забыли, что завтра надо будет провожать маму; забыли заодно и все наставления, которые делала няня про то, как нужно сидеть за столом.

Лида с Любой принялись воевать из-за хлебной горбушки. Обе очень любили горбушку, и, как на беду, обе сразу ее увидали и вместе схватились за нее. Горбушка от черного хлеба была такая поджаристая, такая вкусная — ни одной не хотелось уступить.

— Я прежде увидала ее, — сказала тихо Лида.

— А я прежде взяла, — ответила Любочка. — Ты еще и не думала, а я уж протянула руку к тарелке.

— Ну так что ж, что ты протянула руку? Ведь ты слышала, я первая сказала: горбушка моя!

— Ничего ты не говорила.

— Нет, сказала!

— Нет, не говорила.

— Сказала, сказала!..

Няня была занята на другом конце стола: она резала Жени говядину и не могла ничего видеть. Тарелка с хлебом ездила между тем по скатерти: Лида старалась захватить горбушку себе, Люба — отнять у нее, и, может быть, дело кончилось бы плохо, как вдруг… горбушка исчезла.

Девочки с изумлением взглянули друг на друга — ни у той, ни у другой ее не было. Лида приподняла край скатерти, поглядела под стол — нет ничего. Не упала ли она как-нибудь на колени? Нет, тоже не видно.

Ах, она у папы!.. Он преспокойно как ни в чем не бывало обмакивал ее в соус. И как это он успел? Никто и не заметил.

— Ну что? — смеясь, спросил папа. — Никому не досталось! Вперед уступайте друг другу или делитесь, а не спорьте так, что недалеко и до драки. Ну вот вам по кусочку. А в другой раз заспорите — все съем, ничего не оставлю.

Девочки присмирели.

— Папа! — начал Коля. — Расскажи нам, пожалуйста, про море. Какое бывает море?

— Море? — повторил папа. — Отчего это тебе вздумалось спросить?

— Да так. Мы нынче с няней обсуждали, куда мама поедет. Люба спросила про море, а няня сказала, нужно тебя попросить рассказать. Расскажи, папа!

— А правда, папа, что в море вода соленая? — перебила Люба.

— Правда.

— А как же это так?

— Долго рассказывать, а теперь некогда: надо есть. Вот после обеда потолкуем, если хотите.

— Ах, конечно, хотим, хотим, папа! — закричали Дети. Папа чудесно рассказывал!

— Ну так приходите в диванную после обеда. Всем сделалось весело после такого приглашения. За столом, подле мамы, сидел с одной стороны маленький Жени, а с другой — старшая дочь Милочка.