Девочка из Морбакки: Записки ребенка. Дневник Сельмы Оттилии Ловисы Лагерлёф - [98]

Когда тетя это сказала, Данэль положил нож и вилку и прищелкнул пальцами.

— Как хорошо, тетушка, что вы мне напомнили! — воскликнул он. — Я ведь напрочь запамятовал передать приглашение от докторши Хедберг!

Дело в том, что, когда я была маленькая, в Сунне жил доктор по фамилии Хедберг, который обычно приезжал в Морбакку, когда мы болели. Но он умер — мне тогда было шесть лет, — а его вдова с четырьмя детьми перебралась в Упсалу. Они небогаты, докторша зарабатывает на жизнь, принимая пансионеров. Даниэль прожил у нее уже два года, и маменька не устает повторять, как она рада, что он именно там.

И вот, оказывается, докторша Хедберг пригласила меня в Упсалу на весенний праздник, ведь она давняя приятельница маменьки и папеньки, а Даниэль чуть не забыл передать приглашение.

Пожалуй, я все-таки вправе думать, что он немножко странный, не по отношению к другим, а по отношению ко мне.

Но в общем-то не имеет значения, каков Даниэль, раз я теперь знаю, что смогу поехать в город, где живет мой студент. Мне бы хотелось повстречать его, ведь я слышала, что ему нравится разговаривать со мной. Совершенно неважно, что он помолвлен, я же собираюсь стать писательницей и не выйду замуж ни за него, ни за кого другого, мне просто хочется поговорить с ним, так же долго и приятно, как тогда в поезде.

Тринадцатая неделя

Пятница 18 апреля 1873 г.

С самого пасхального вечера я пребываю в ужасном страхе, потому что мне кажется, Господь сердит на меня. Надо было мне не молчать, а встать и свидетельствовать о своей вере. Каждый день и каждый час я жду наказания.

Поначалу я невероятно обрадовалась, что поеду в Упсалу и встречу моего студента, но теперь боюсь, что-нибудь помешает мне поехать. Ведь, возможно, именно таким будет наказание, и справедливое.

Суббота 19 апреля 1873 г.

Сегодня, когда я пришла на английский урок к полковнице X*****, у нее сидела мадемуазель Ида фон К. При моем появлении мадемуазель фон К. сразу встала и поспешила уйти, но я успела заметить, что она плакала, и поняла, что говорили они с полковницей о чем-то печальном.

Полковница не плакала, но вид у нее был весьма огорченный и грустный, некоторое время она сидела, глядя в пространство перед собой, и словно не замечала моего присутствия.

— Ох-ох-ох, каких только бед не творят эти мальчишки! — наконец с глубоким вздохом проговорила она.

Потом повернулась ко мне и начала просматривать мою письменную работу. Но несколько раз пропускала допущенные мною ошибки. Я сама их заметила, а она нет.

Затем пришел черед разговорных упражнений, и она предложила мне что-нибудь рассказать. На любую тему по моему выбору. Просто рассказать, и все. А она поможет, если я не буду знать того или иного английского слова.

Я попробовала пересказать историю с привидениями, которую прочитала в «Видениях и голосах сокрытого» Карла Августа Никандера. Однако полковница явно думала о чем-то другом, потому что, когда я спотыкалась в английском, приходила на помощь не так быстро, как обычно.

Хотя, пожалуй, она все-таки чуточку следила за рассказом, поскольку, когда я закончила, она сказала, что никогда не находила истории с привидениями очень уж страшными, ведь по ним почти всегда видно, что это выдумки. По-настоящему страшные истории как раз те, что происходят в реальной жизни.

И она поведала мне случай, происшедший в Стокгольме в дни ее юности, еще до отъезда на Сен-Бартельми.

— Однажды субботним вечером, — сказала она, — четверо упсальских студентов приехали в Стокгольм, чтобы… ну, просто чтобы развлечься. Как их звали, значения не имеет, но один учился на врача, а остальные трое — на юристов. Все четверо были добрыми друзьями, хотя трое юристов держались заодно уже несколько лет. Доктор же был в их компании новичком.

Сразу по приезде в Стокгольм они отправились в маленькую «hotel garni[53]» (полковница именно так и сказала) на Норра-Смедьегатан, где имели обыкновение останавливаться. Однако гостиница была полнехонька, свободен оказался один-единственный номер.

В довершение всего очень маленький, с одной кроватью, но хозяйка обещала поставить добавочные кровати, так что троим студентам спальное место найдется. А вот четвертого ей поместить решительно некуда.

И вот когда студенты стояли, раздумывая, уйти ли одному или всем, проходившая мимо горничная сказала, что, мол, молодые бойкие господа, поди, не испугаются заночевать в комнате с привидениями. Хозяйка тотчас шикнула на нее, не хотела, чтобы постояльцы знали, что есть тут комната с привидениями, однако ж студенты услыхали сказанное и не отставали от хозяйки, пока та не привела их в весьма просторную комнату, которая выглядела бы вполне красивой и уютной, будь она как следует меблирована. Сейчас-то здесь только и было, что большая двуспальная кровать да множество пустых ларей и чемоданов.

«Как видите, господа, тут у нас чулан, — сказала хозяйка. — Могла бы быть самая симпатичная комната во всей гостинице, но из-за привидений мы проезжающих в ней не селим».

Студенты, вероятно, решили, что все это очень романтично, и поинтересовались, какие такие призраки здесь являются. По словам хозяйки, это три фигуры в белых плащах с капюшонами. Сама она их не видела, зато многие и многие другие выбегали отсюда в полночь до смерти перепуганные.