Девочка из Франции - [24]
Понадобилось лишь несколько секунд, чтобы все обдумать и приступить к действиям. Мадам Мишо позвала Жанетту. Услыхав ее задыхающийся, прерывистый голос, Жанетта сообразила, что речь идет о чем-то важном, и, тотчас же покинув «сцену», поспешила за бабушкой в дом.
— Мы едем в Париж, — решительно объявила старуха.
Жанетта была ошеломлена:
— Так вот, сразу?.. И как ехать?.. Поездом? А зачем нам в Париж? Папа-то знает?..
Мадам Мишо, прервав ее, возбужденно приказала:
— Оставь расспросы, Жанетта, все узнаешь в свое время! Надень вязаную юбку и зеленый жакетик, что связала мама, обуйся в туфли. Скорей, скорей, пора отправляться!
Она поднялась наверх. Через несколько секунд лестница снова заскрипела под ее неуверенными шагами. Мишо надела свое старенькое пальто и украшенную цветами вишни черную соломенную шляпу, которая лет тридцать назад придавала такой несравненно благородный вид графине Лафорг.
— Не говори никому. Мы отправляемся на экскурсию, вот и все!
Волнение бабушки передалось и Жанетте. Притихнув, задумчивая и серьезная, она ждала отъезда. Было семь часов, только что отзвонили к ранней обедне. Обе путешественницы обмакнули пальцы в святую воду и, выйдя из дома, направились к станции.
6
В вестибюле «Кларидж-отеля» царило в полдень большое оживление. Вращающаяся дверь находилась в непрерывном движении; выходя из нее, люди попадали на шумные Елисейские Поля, залитые солнцем, ласкавшие взгляд по-летнему роскошной зеленью. Тот же, кто входил через эту дверь в вестибюль «Кларидж-отеля», ступал на мягкий ковер гостиницы. И этому беспрестанному круговороту не было конца. Старуха в шляпке с поблекшими цветами и девочка ждали на улице, уцепившись друг за друга: они все не решались войти в непрерывно кружившуюся стеклянную дверь.
Внутри, в вестибюле, стоял мальчик в серой униформе и в белых перчатках. То и дело он легонько подталкивал дверь-вертушку и, беспрестанно кланяясь, лихо заламывал набекрень свою шапочку. Усмехнувшись, он бросил стоявшему позади швейцару:
— Гляди, еще одни «артисты» пришли… Провинциалы, сразу видать!
Когда движение на секунду замерло, мальчишка ловко остановил дверь и приветливо помахал рукой, как бы приглашая войти. Бабушка Мишо и Жанетта с отчаянной решимостью шагнули в одно из отделений вертушки. Мальчишка только этого и ждал — он тут же с силой толкнул дверь. Старуха заохала, засеменила и, топчась на месте, скребла по стеклу пальцами. Перед ней и Жанеттой на мгновение промелькнул вестибюль, потом улица и снова вестибюль с хохочущим мальчишкой. Жанетта, вся красная, выскочила на мягкий ковер и рывком высвободила из неприятного положения бабушку.
— Пожалуйте, артистка! — сказал мальчик. — Второй этаж, шестнадцать.
— Погоди, получишь еще! — прошептала Жанетта со слезами негодования на глазах.
В вестибюле за маленькими столиками сидели люди, перелистывая газеты и журналы. Несколько человек разговаривали у конторки, где сидел швейцар и беспрерывно нюнил телефон. Между столиками балансировали официанты, высоко поднимая подносы. Время от времени хлопала стеклянная дверь, которая вела в соседнее помещение, и оттуда в тихое журчанье бесед врывались обрывки музыки и громкий хохот.
Взгляд Жанетты приковали к себе два расположенных рядом лифта — обитые красным бархатом, они стремительно мчались то вверх, то вниз. Зеркально-бархатная дверца открывалась, люди уверенно входили в лифт, мальчик в униформе нажимал кнопку и… Все это казалось чудом, волшебством! Жанетта в восторге потащила бабушку к лифту:
— Мы тоже на этом поедем, правда, бабушка? Мы тоже!..
Но другой мальчик в серой униформе и в белых перчатках, очень похожий на того, что стоял в вестибюле, захлопнул дверцу лифта у них перед носом, и они остались, растерянно поглядывая на соседний лифт. Тогда какой-то мужчина, одетый в черное, тихо прошипел над ухом мадам Мишо:
— Не болтайтесь здесь, слышите? Вон лестница, ну?! Быстро, быстро! — И, кивком головы указав на широкую, застланную ковром лестницу, он упругой походкой двинулся дальше.
Тесно прижавшись друг к другу, Мишо и Жанетта пошли по лестнице. Ковер заглушал их шаги. Старуха пробормотала: «Пропади они пропадом!» На втором этаже ориентироваться оказалось легко: перед одной из двустворчатых, покрытых лаком, блестящих белых дверей ожидали женщины с детьми самых разных возрастов. Жанетту и бабушку они смерили с ног до головы враждебными взглядами, затем снова занялись тихими разговорами. Здесь же, особняком от ожидающих, стояло несколько элегантно одетых молодых и пожилых женщин и мужчин; по широкому коридору разливались одуряющие благоухания.
Прошло довольно много времени. Иногда появлялся официант. Удерживая в равновесии высоко поднятый поднос, он исчезал за двустворчатой дверью. Из-за двери доносился смутный гул голосов, шум передвигаемых стульев, кто-то барабанил на рояле. Время от времени белая лакированная дверь отворялась. С громким криком оттуда пулей выскакивал худой, нервно жестикулирующий мужчина. Его тотчас окружали щебечущие дамы и надушенные мужчины, а из комнаты тем временем выходило несколько матерей. Держа за руки своих ребятишек, они направлялись вниз, к выходу. Одну из них, подгонявшую перед собой четырех измученных, бледных малюток, наниматели проводили громким хохотом… Элегантные дамы умоляли впустить их, но нервный американец решительно отказывался. К притихшим женщинам с детьми он обращался по-французски:
