Девочка, хочешь слетать на Марс? - [14]

— Бесплатно?

— Да.

— Так вот, чтобы попасть в Атлантиду, — продолжил Балкон Андреевич, — нужно всего лишь зайти в библиотеку и взять там сочинения Платона «Тимей» и «Критий», прийти домой, завалиться на диван и начать читать. Через некоторое время…

— В форточку войдёт маленький зелёный человечек… — перебила лифтёра Ольга.

— …с большими грустными глазами, без ярко выраженных половых признаков, — поддержал её бывший учитель физики.

— …и отвезёт тебя на летающей тарелке в Атлантиду, — закончил мысль Мстислав Сергеевич.

Все расхохотались.

— Ну и как там офицеры СС на Марсе? Чего они там делали? — отсмеявшись, спросила Ольга.

— Проблему терраформирования Марса изучали, — ответил Балкон Андреевич.

— Ого! — воскликнула девочка. — Я, кажется, начинаю догадываться, в чём тут дело…

— Ну, да, они собирались расположить на Марсе печи, в которых сжигались бы унтерменшены. Дым от печей создал бы плотную углекислую атмосферу…

— Всё понятно. Ничего у них не вышло, а мы теперь каждый год празднуем 9 мая День Победы.

— И слава Богу! — сказал старик.

Все вдруг умолкли. Молчали довольно долго.

— Хорошо помолчали, — устала молчать первой Ольга.

— Да, пора и честь знать, — профессор встал и взял в руки портфель.

— Вам пора, — согласился с ним лифтёр. — Идёмте.

* * *

Балкон Андреевич проводил старика и девочку к самой обыкновенной шахте лифта. Она располагалась рядом с его комнатой. Лифтёр нажал кнопку вызова. Створки открылись. Старик и девочка зашли в кабину. Она была самая обыкновенная, только что чистая. В углу стояла двухлитровая пластиковая бутылка с водой. Последний привет от лифтёра.

Особенной была панель. На ней было двенадцать кнопок. Против каждой кнопки располагалась надпись. Некоторые были заклеены белым пластырем, а на пластыре шариковой ручкой было написано: НЕ РАБОТАЕТ.

Четвёртая кнопка снизу была подписана: МАРС.

Эту кнопку Балкон Андреевич нажал и сказал:

— Пока, ребята.

— Пока, Балкон Андреевич, — ответили Мстислав Сергеевич и Ольга.

Створки лифта закрылись. Действительно раздался звук: «вжик».

— Поехали? — со страхом в голосе спросила Ольга.

— Поехали… — ответил ей Мстислав Сергеевич и улыбнулся.

Ольга стала вспоминать памятные ей стихотворения. Не успела она дочитать про себя до конца лермонтовский «Парус», как профессор решил её развлечь короткой лекцией о межпланетных сообщениях.

— Мне кажется, Оленька, я должен тебе кое-что объяснить. Есть что-то несуразное в полёте на Марс в лифтовой кабине.

— Вот и я думаю, вы меня за дурочку держите, профессор.

Движение кабины лифта стало ощутимо ускоряться.

— Отнюдь. Просто миллионы людей были стёрты в лагерную пыль при советской власти не зря. Благодаря их труду, страданиям, смерти, в конечном счёте, наша родина обладает самым совершенным способом межпланетных сообщений. Кабина лифта так, антураж, чтобы зря не нервировать межпланетных путешественников.

— А почему мы из такой жопы на Марс летим? Нельзя было, что ли, это дом в Митино построить?

— Скажи ещё, на Остоженке?

— Скажу ещё, в Кремле!

Ускорения кабины лифта пошли толчками.

— Что ты, что ты! Нельзя! Тогда каждый, каждый, каждый…

— Вы хотите сказать, что каждый мудак сможет полететь на Марс?

— Примерно.

— Но Марс — это жопа! Вы сами рассказывали. Около Чернобыля жить лучше…

— Жопа ли? Может быть, Вернер фон Браун не всё нафантазировал в своей книге?

— Да вы что?

Вдруг наступило состояние невесомости. Профессор и девочка повисли под потолком. Их стало тошнить. Куски рвоты плавали вокруг. Ольга от омерзения закрыла глаза.

Девочка очнулась тогда, когда вновь появилась сила тяжести. Она села на пол кабины, а чья-то плохо переваренная лепёшка шлёпнулась ей на голову.

Остаток пути спутники провели за уборкой кабины. Для этого пришлось использовать всю питьевую воду, запасное бельё профессора, рубашку профессора, а потом и его майку, даже носки. После уборки всё это профессор сложил обратно в портфель.

— На Марсе сожжём и напьёмся вволю, — сказал по этому поводу профессор.

Порядок уже был наведён, когда кабину сильно тряхнула и она встала.

— Марс? — спросила девочка старика. Тот ничего не ответил.

Створки лифта ещё не разъехались, а Ольга уже зажмурилась. Когда на слух ей показалось, что путь свободен, она шагнула вперёд и наткнулась на что-то мягкое. Ольга открыла глаза и сказала тихо:

— Ой, папка…

Она вышла из лифта первой. За ней профессор.

* * *

Перед девочкой действительно стоял её отец. Почти такой же, как дома на фотографии, только постаревший. Кудели из золотых сделались серебряные. Даже шлем на нём был тот же самый, с очками-консервами. За его спиной было голубое прозрачное небо и колосилось поле какого-то злака. Вдалеке виднелись белые купола жилищ. На плече отец держал двустволку.

«Земля?» — подумала Ольга и огляделась. Они стояли на площадке, похожей на крышу обыкновенной многоэтажки. Площадка была ограждена кирпичным барьерчиком и залита битумом. В центре площадки громоздился бетонный домик с плоской крышей. Вместо железной двери у него были створки лифта. Оттуда Ольга и Мстислав Сергеевич вышли. Вокруг торчали какие-то антенны.

Отец бросился целовать и обнимать дочку.