Девочка для шпиона - [8]

— Спорю на две пива, что скоро эту тачку найдут где-нибудь в пригороде!

— Спорить отказываюсь, — отвечает мне Слава. — Предлагаю на паритетных началах выпить за то, что мы найдем ее несожженной!

Пока мы при несмелом соучастии Олега соображали со Славой, что выпьем за то, чтоб машина преступников досталась нам целой, в комнату заглянул помощник дежурного по ГУВД майор Парамонов:

— Олег? Давай на выезд!

— Что случилось, Сергей? — спросил у него Грязнов.

— Да кунцевский замнач райотдела телефонограмму прислал какую-то паническую. Граждане ему просигналили, что во дворе дома по Ярцевской лежит кто-то в форме и не шевелится. Передвижная милицейская группа заехала туда. Посмотрели — не наш, военный. Неживой, хотя еще теплый, внешних признаков насильственной смерти не обнаружено…

— Ну и что тут такого? — удивился Грязнов. — Это им по подследственности в самый раз. Скончался мужик скоропостижно!..

— Все так, — согласился Парамонов. — Только полковник знаешь откуда?

— Из секретариата министра обороны?

— Нет, лучше! Из ГРУ!

— Из чего? — спросил, уже одевшись для поездки, следователь Величко.

— Из Главного разведывательного управления Генштаба, чтоб ты знал! А возле тела портфель с бумагами валяется.

— Ярцевская, это где? — сам не знаю почему, спросил я.

— В Кунцеве, — ответил Грязнов и посмотрел на меня удивленно. — Из Кунцева же телефонограмма!

— Господин майор, — говорю я Парамонову, — если у вас найдется местечко в машине, прихватите и нас, пожалуйста.

В нашей милиции офицеры по большей части обращаются друг к другу по старинке — «товарищ». Поэтому Парамонов слегка шалеет от моих слов и кивает: езжайте, мол, в чем проблема.

В микроавтобусе, однако, было тесновато — девять человек плюс собака. Слава Грязнов вполголоса спросил у меня:

— Что ты надумал? Чего мы туда премся?

— Я, старик, в молодости был атеистом, а теперь стал в предчувствия верить. Сколько я себя помню, у нас крупные офицеры разведки во дворах не валялись, тем более с документами в портфеле. Это раз. А во-вторых, что меня еще мучает, так это что мы снова едем в Кунцево.

— Ты прослеживаешь какую-нибудь связь?..

— Вряд ли. Боюсь, что покойник, как и Штирлиц, не имел порочащих его связей…

Пусть Слава Грязнов и мой лучший друг, конечно после Кости Меркулова, но даже ему я не хотел говорить об истинной причине моего любопытства. Может быть, потому, что этот внезапный импульс можно посчитать приступом старческой сентиментальности. Хотя мне нет и сорока, иногда приходит ощущение, что под оболочкой некогда хорошо тренированного тела находится старая и дряхлая душа.

3

Девять лет назад судьба свела меня с некоторыми деятелями военной разведки. Это были крутые ребята. С их подачи погиб военный прокурор Иван Бунин.3 Погиб вместо меня, потому что мне, следователю Турецкому, предназначалась их адская машинка. И хотя тогда мы с Меркуловым и Грязновым выиграли у них партию в смертельные шахматы, мне не пришлось видеть, как гебешники их брали и «мочили» без суда и следствия. Наверное, во времена смены веры и эпохи во мне пробудились какие-то языческие атавизмы сознания — хотелось посмотреть на мертвое тело полковника ГРУ, вот хоть ты убей!

Заместитель начальника райотдела милиции был воспитан во времена, когда слова «разведчик» и «чекист» произносились с благоговением. Поэтому оцепление места обнаружения трупа организовал тщательно, что, наверное, было не так уж необходимо в два часа ночи. В это время во дворе не было даже обычных для таких ситуаций зевак, только свои ребята.

Полковника Скворцова Василия Дмитриевича обнаружили возле электрощитовой будки трое молодых людей, возвращавшихся с вечеринки. Они, будучи слегка навеселе, решили, что господин военный сильно пьян, попробовали трясти его, чтобы разбудить, тогда и заметили, что он мертв. По их словам, он лежал ничком, лицом к земле, под ним находился дорогой кожаный портфель с двумя блестящими замочками. Теперь полковник Скворцов лежал на спине, запрокинув голову, так что его крепкий волевой подбородок смотрел почти вертикально в темное, беззвездное небо. Рот был приоткрыт, заострившееся и, казалось, отвердевшее лицо было совсем синим в голубоватом свете уличного фонаря.

Пронюхав, что с группой из МУРа приехал следователь из Прокуратуры России, то есть я, замнач райотдела развил бурную деятельность, призывая своих подчиненных работать тщательно и в то же время быстро. Кто-то выдвинул версию: мол, полковник, специально упал на портфель, чтобы его не нашли и не украли. Пришлось как бы про себя, но достаточно громко обронить, что сие предположение граничит с маразмом. Тем более что и судмедэксперт после первичного осмотра сделал заключение, что очень похоже на смерть от обширного инфаркта.

— Какого черта он тут лазил? — вопрошал, ни к кому конкретно не обращаясь, майор из райотдела. — Тут же ничего ихнего нет!

— Может, и есть, да мы с вами не знаем, — предполагаю я. — А может, он домой со службы шел…

Майор только с виду был прост, как классический участковый. Услышав мое последнее предположение, он покачал головой:

— Живет он не здесь. Мы личность устанавливали, документы смотрели, которые нашли при нем. Из документов, правда, одна офицерская книжка, но при ней блокнотик маленький, аккуратный, для того чтоб телефоны и адреса записывать…