Девичник. Тихие омуты - [5]

— Правдина, скажи, где проходит граница твоей правды для нас? — вопрошает Лада. Она знает, где мое больное место.

— Правда для всех одна, — пытаюсь уйти от конкретного ответа, понимая, что последуют новые вопросы.

— Как ты можешь быть уверена в своих советах, если ты жизни не знаешь? — не унимается Лада. — Ты даешь советы замужним женщинам, женатым мужчинам, а сама не знаешь, что такое оргазм?

— Я уже говорила, что знаю.

— Нет, дорогая, в этом вопросе важна практика. А ты у нас — нецелованный объект.

— Лада, я ведь могу и обидеться. — Я пытаюсь остановить ее. На самом деле я и не думаю обижаться.

— Ты ведь умная, Правдина, а умные не обижаются на красивых.

Она смотрит на меня снисходительно, как опытный врач на практиканта, который только воображает, что знает все. Она уверена, что рано или поздно мне надоест жизнь затворницы-врачевательницы и я сорвусь. Вот тогда она и откроет мне мир истинных удовольствий. Ей никак не понять, что я черпаю силы именно в такой спокойной, размеренной жизни. Помогать людям — это мое призвание. Книги, посетители, книги, посетители — вот длинная цепочка звеньев, из которых складывается моя жизнь уже не первый год. Я пыталась жить по-другому, но призвание давало о себе знать все настойчивее. Я не смогла от него отмахнуться.

Состояние, в котором я нахожусь время от времени, трудно описать словами. Оно сродни переходу в иное измерение, где остается неизменным все, кроме того, как я вижу тех, кто обращается ко мне за помощью, или тех, кто почему-то попал в поле моего зрения. Да, бывает и так. Я вижу совершенно незнакомого человека и точно знаю, что ему нужно серьезно заняться своим здоровьем. Вдруг я ощущаю, что впереди его ожидает опасность. Разве можно в таком случае просто пройти мимо? Немного раздумий — и я знаю диагноз, знаю ситуацию, которой можно избежать, взвешиваю, могу ли я быть полезна. Однажды я остановила на улице совершенно незнакомого мужчину и сказала, что ему обязательно нужно идти в больницу, сдать анализ крови. Я старалась быть убедительной, но до сих пор помню, как он смотрел на меня: как на душевнобольную. А потом, когда я уже забыла о нем, совершенно случайно мы встретились снова. Он заметил меня, подошел, вежливо поздоровался. Я тут же вспомнила его лицо. В этот момент я не ощущала опасности, которая подстерегала его несколько месяцев назад. Я даже не стала ни о чем спрашивать. Я знала, что он последовал моему совету. Благодаря этому он был жив и здоров. Его благодарность выразилась в горячем поцелуе, который он запечатлел на моей руке, и словах признательности, которые еще больше укрепили меня в решимости помогать людям.

Мои познания в медицине — результат самообразования, которому я посвящаю много времени. На самом деле я всегда хотела быть врачом. Однако родители мягко, но настоятельно отговаривали меня поступать в медицинский. Они у меня люди принципиальные и прямо сказали, что взяток давать не собираются, что все шесть лет мне придется терпеть несправедливость, наблюдать не самую лучшую сторону жизни, которая называется «студенты блатные» и «врачи от Бога». И если даже я принадлежу ко второй категории — тем хуже. Несправедливость и победа серости в конце концов приведут к разочарованию, а родителям хотелось, чтобы это случилось как можно позже. Мне популярно объяснили, что можно получить высшее образование с меньшими психологическими и материальными затратами. Я частично согласилась с их доводами. Почему частично? Потому что я сказала, что в таком случае вообще не стану поступать в институт. Я собралась идти на курсы секретарей-референтов.

Что тут началось! Я ввергла всех своих родственников в шоковое состояние.

— Ты разве не знаешь, что это за профессия? — многозначительно спрашивала меня мама. Я не выражала никакого желания поддерживать разговор, папа тактично молчал, поэтому говорить приходилось ей одной. — Все эти секретарши — любовницы своих боссов. Понимаешь, девочка моя, тебе придется заниматься не только деловыми бумагами и телефонными звонками. Твои познания в компьютере — не самое важное условие для приема на работу.

Мне казалось, что бурю, которую вызвало мое решение, родители заслужили. Получалось, что я не могу заниматься тем, к чему лежит душа. Так почему не пойти самым простым путем? Тем более, я знала, что никогда не стану любовницей своего начальника. Значит, у меня будет такой начальник, которому я буду нужна только как секретарь. Но я не собиралась открывать маме свою жизненную позицию, не хотела успокаивать ее. Это был юношеский максимализм, своеобразная месть за то, что мне не дают идти своим путем. Хотя я знала, что в какой-то степени они правы — учеба в мединституте может погубить все мои способности. Я решила развивать их самостоятельно. Я наметила программу, следуя которой, через три-четыре года я получу все необходимые знания. Но мне нужно было чем-то заниматься до того, как мои способности достигнут нужных высот. Работа секретаря казалась мне самой подходящей.

— Знаешь, как тебя будут называть? — Мама не желала сдаваться. — Секретутка! Улавливаешь ассоциации?