Девица на выданье - [5]

Он тоже уже переоделся в вечернее платье: черный сюртук с белым жилетом, который подчеркивал его самообладание и безупречные манеры.

Между братьями была разница в четырнадцать лет. Когда их отец отошел в мир иной, Ричарду было девятнадцать, а Верни – пять, так что Ричард в какой-то мере играл роль отца, идеального судьи, чьи похвала или порицание были приговором, не подлежащим обсуждению. Верни начал издалека.

– Надеюсь, ты не возражаешь против моего приезда, – сказал он, сбитый с толку неопределенностью приема. – Ты знаешь, что обо мне говорят. Я хотел бы объясниться...

– Я знаю, в чем ты сознался полковнику, – холодно проговорил Ричард. – Больше говорить не о чем. Чем быстрее это позорное дело будет забыть, тем лучше…

Десять минут назад Верни испытывал благодарность судьбе за то, что его согласились принять дома с такой легкостью; и теперь он почувствовал странное разочарование. Ему хотелось, чтобы Ричард обошелся с ним как-то по-иному, и Ричард должен был бы это понять.

– Не представляю, как об этом можно забыть, – заметил он довольно угрюмо. – Я стану теперь объектом любопытства для всей деревни.

– С чего бы это? Полагаю, ты ошибаешься.

– Разве еще не все знают, почему мне пришлось уйти в отставку?

– Что ты хочешь сказать? Тео и Луиза, конечно, знают, но ты ведь не думаешь, что мы позволим подобной новости распространиться среди слуг и арендаторов, а кто здесь еще есть? Белл-коттедж в настоящее время пустует, а у Бойсов своих забот хватает...

– В таком случае почему Харриет Пайпер поджидала на дороге, сгорая от любопытства, чтобы взглянуть на меня, как только я появлюсь?

– Что она делала? – Ричард заметно встревожился. – Ну, она просто глупая девчонка...

– И она сказала очень уверенно, что все знают, когда я приеду.

– Мой дорогой Верни, не сомневаюсь, ты можешь догадаться, почему Харриет поджидала тебя. – Ричард задумался, прежде чем говорить дальше. – Нет сомнений, что до некоторых из наших особенно любопытных соседей рано или поздно дойдут кое-какие лондонские слухи, но разговоры скоро смолкнут.

Верни его не слушал – он уловил смысл предыдущего замечания Ричарда. Он припомнил, как Харриет преследовала его с нескрываемым обожанием, когда была еще совсем девочкой, и, не будь он так занят собой, он и сегодня мог бы заметить те же симптомы. Невероятно, что за этой амазонкой в розовой мантилье до сих пор никто не присматривал и что она по-прежнему доверчива и предана ему. Верни был тронут.

– У меня превосходная идея, – заметил он с нарочитой небрежностью. – Я останусь здесь и женюсь на дочери набоба.

– Вижу, армия тебя не исправила, Верни, – проговорил Ричард с холодным неодобрением. – Я не знал, что твой язык и твои мысли стали столь, прискорбно-низменными. Жениться на дочери набоба, в самом деле! Чудесная перспектива для бедной девушки. Я поражен твоей снисходительностью.

– Ради бога, я же не всерьез.

– Рад это слышать. Чем меньше ты будешь видеться с Харриет Пайпер, тем лучше.

– Но почему, что с ней не так?

– Ничего. Однако неприятностей, приключившихся с тобой, вполне достаточно, чтобы сделать тебя самой неподходящей компанией для юной, неопытной и пылкой девушки, о которой собственная семья не заботится должным образом. У нее развязные манеры, которыми она, по большей части, обязана невежеству, оно-то и делает ее чрезвычайно уязвимой. Не думаю, чтобы ты захотел жениться на ней ради ее денег, но я совершенно уверен, что и без них ты не захочешь на ней жениться. А если вопрос о свадьбе не стоит, то, откровенно говоря, ты поступишь мудро, если станешь держаться от нее подальше.

– Должно быть, ты спятил! – Верни ужасно покраснел. – Неужели ты думаешь, что я способен соблазнить нашу ближайшую соседку, девушку, которую я знал еще ребенком?

– Памелу Рокби ты знал еще с колыбели, – возразил Ричард. – С Джорджем Сатклиффом ты познакомился в первый же день в Итоне. Ни один из этих фактов, похоже, никак не обременил твою совесть три месяца назад.

Верни открыл было рот и снова закрыл. Что пользы спорить? Теперь он знал, что Ричард, как и все остальные, видит в нем беспринципного распутника, соблазнителя невинных. Учитывая все обстоятельства, это было совершенно несправедливо. Правда, Джордж и Памела Сатклифф поженились меньше года назад, и Памеле Сатклифф было всего девятнадцать, такая утонченная, такая скромная и, не в пример Харриет, удивительно сложена. И Верни понадобилось некоторое время, чтобы понять, как умно она использовала все эти качества, домогаясь и подстрекая его, с безыскусной простотой рассказывая шокирующие подробности о бедном старине Джордже. Когда она стала его любовницей, Верни вскоре утратил иллюзии на ее счет, но он был совершенно не готов к тому, что случилось потом. Без предупреждения, более того, без видимых причин Памела сделала драматическое признание мужу: в истерическом припадке, полная горького раскаяния и притворных мук совести, она бросилась к ногам мужа, положившись на его милосердие. Так Верни оказался похотливым развратником. Он не сделал попытки защитить себя, он знал правила: даже если ты вел себя как негодяй, то должен принять последствия своих поступков как джентльмен. В конце концов, он совершил ошибку. Но этот прискорбный случай глубоко поколебал его веру в женщин. Что могло подвигнуть Памелу действовать подобным образом? Она лгала о нем, она лгала о Джордже, она вела себя словно одержимая. Он чувствовал, что не в состоянии рассказать правду о ней или обсуждать ее с кем бы то ни было в Лондоне. Он надеялся, что сможет поговорить с Ричардом и, возможно, тот поможет ему разрешить загадку Памелы.