Дэви. Зеркало для наблюдателей. На запад от Солнца - [12]
Я отдал полбуханки овсяного хлеба муту. Он не схватил его. Его плоские ноздри расширились; точно собака, он следил за тем, как я отщипнул кусочек и отправил его себе в рот. Тогда он принял остаток и начал его жрать, жадно — хотя, при его жире, он вряд ли мог быть изголодавшимся… Вскоре от хлеба ничего не осталось, и он сказал:
— Пойти я?
Он двинулся прочь от пещеры и оглянулся. Как умная собака… Я пошел за ним.
Его корявые ноги шагали довольно резво. На ровной дороге он раскачивался, на подъемах упирался руками в землю и быстро карабкался на четвереньках. Крутые спуски доставляли ему массу неудобств, и там, где мог, он старался сходить по пологим склонам. Он передвигался неторопливо (точно так же, как старался ходить в лесу я), явно зная местность и, очевидно, добывая тут себе пропитание. Имени у него, несомненно, не было.
А у меня, как у опекаемого Государством, не было фамилии. Я был просто Дэви.
Не воображайте, что та штука с хлебом случилась из-за моей доброты. В четырнадцать вся доброта, что у меня была, таилась во тьме, скрытая убогим и жестоким хаосом, царившим внутри меня, равно как и снаружи: невежество и страх; презрение к остальным представителям моего класса, из которого, в случае неудачи предпринятого побега, я перешел бы вниз, в класс рабов, хотя все вокруг только и делали, что болтали о демократическом равенстве; мошенничество и попустительство, свидетелем которых я был ежедневно. А оправдывалось последнее просто: это не так плохо, потому что, посмотрите, даже среди знати есть лизоблюды, сводники, мошенники, воры, разве вы не знаете?.. Эта игра, как я предполагаю, очень стара — верить, что вы обеляете себя, перекидывая грязь на кого-нибудь другого. Нет, я не был ни хорошим, ни добрым.
Поскольку человеческие существа сами выбирают свой конец, доброта сама по себе может быть концом без лишних ухищрений, но эта идея не трансформировалась в моей голове в слова до тех пор, пока я не услышал подобные слова из уст Ники. И все же мне кажется, что тогда, в четырнадцать, я смутно понимал: если хочешь быть добрым человеком, тебе придется поработать над собой.
Это был тот первый протест, зародившийся внутри меня, — осознание того, что муты тоже люди. Но когда я шел за ним через лес, мной руководил в основном страх да грязные замыслы. Учеба в школе и услышанные в трактире рассказы говорили мне, что муты не похожи на ведьм или духов. Хотя они и потомки демонов, тем не менее они не могут исчезать, проходить сквозь стены, наводить чары или сглаз. Бог, говорили авторитетные источники, не мог наделить столь презренные создания такими силами. Мут умирает, когда вы вонзаете в него нож, и серебряное острие для этого совсем необязательно.
Закон говорил «когда», а не «если». Вы должны, коли можете; а коли нет, вы должны донести, чтобы мута могли поймать профессионалы с помощью священника.
Кожа ножен жгла мое тело при каждом шаге. Я начал ненавидеть этого мута, воображая за каждым деревом его дьявольского отца, воздвигая эту ненависть, точно дурак, ищущий оправданий ссоре, когда она уже произошла.
Мы дошли до одного из боковых гребней, где росли громадные старые деревья, бросающие глубокую тень со своих соприкасающихся вершин. Это были в основном сосны, годами ткавшие ковер безмолвия. Муту не нравился этот край — на открытой местности с ним могло что-нибудь случиться. Он шагал вперед, бросая встревоженные взгляды по сторонам, и ничего в нем не выдавало того, что он находился под покровительством демона.
Никто не говорил о том, что демон всегда сопутствует муту…
Я решил, что будет лучше, если я убью его на ровной площадке, и наметил место удара — чуть пониже его последнего ребра, слева. После удара я мгновенно окажусь вне зоны досягаемости его длинных рук и смогу подождать, пока из него не вытечет вся кровь. Я вытащил нож и опустил его в котомку, боясь, что мут повернется прежде, чем я буду готов. Он прочистил горло, и это рассердило меня — какое право он имел делать все так похоже на человека? И все же я чувствовал, что спешить не надо. Эта ровная местность тянулась далеко вперед; я лучше подожду, пока не успокоюсь немного.
Я не стану хвастаться в трактире. Я буду сохранять благородное спокойствие, Дворовый Мальчик, Который Убил Мута.
Меня отправят вместе с охраной найти останки, чтобы подтвердить мою историю. Скелет вполне подойдет, принимая во внимание кости ног, и это будет все, что мы отыщем, ибо за то время, которое понадобится, чтобы собрать доказательства, муравьи-трупоеды, вороны, стервятники, шакалы уже сделают свое дело. Возможно, я положу что-нибудь рядом с телом. Мой амулет — это остановит любого, кто решит тайком посмеяться надо мной…
До меня вдруг дошло, что это — не пустая мечта. Возможно, меня будет допрашивать Мэр, может быть, даже Епископ Скоарский. Семейство Курин, сливки аристократии, услышат об этом. Они вполне могут сделать меня таким же, как все эти богатеи, выкупить из крепостных. Да ведь я могу отправиться в Леваннон на лоснящемся чалом коне, с которым не сможет управляться никто, кроме меня, и с двумя слугами… нет, с тремя, и один из них будет ехать впереди, чтобы позаботиться о комнате на ближайшем постоялом дворе, где служанка разденет и выкупает меня, а также ляжет в постель, если я пожелаю. В Леванноне я куплю тридцатитонный корабль и присмотрю себе зеленую шляпу с соколиным пером и еще рубаху из чудесного пеннского шелка, зеленую или, может быть, даже золотую! Как приемный сын аристократа я смогу носить пояс такого цвета, какой мне вздумается, но я буду скромен и остановлюсь на белом цвете свободного человека — главное, чтобы он был шелковым. Не думаю, чтобы мне захотелось купить себе штаны с гульфиком, в стиле, который только что вошел в моду. Те, кого я видел, выглядели в них по-дурацки, а гульфик — просто ненужным бахвальством. Мокасины из шкуры лося — вот что мне будет нужно, и с бронзовым орнаментом. Я могу начать курить, отдавая предпочтение излюбленному богачами маравану и лучшему светлому табаку из Коникута или Ломеды.
Впервые наш читатель может познакомиться с известным романом американского писателя Э. Пенгборна «Дэйви».
Edgar Pangborn. A Mirror for Observers. 1954.Эдгар Пенгборн (1909–1976) дебютировал в фантастике поздно, в 1951 г., и написал в этом жанре очень немного — однако навсегда остался в истории американской и мировой научной фантастики как один из ярчайших и оригинальнейших ее представителей. Достаточно сказать, что самое известное из произведений Пенгборна, роман «Зеркало для наблюдателей», был удостоен Международной премии по фантастике — «в компании» с «Городом» Саймака и «Властелином Колец» Толкина. Почему? Прочитайте — и узнаете сами!
Edgar Pangborn. West of the Sun. 1953.Первый НФ-роман Пенгборна, «К западу от Солнца», описывает приключения шести землян, потерпевших кораблекрушение на планете Люцифер и основавших там утопическую колонию с помощью двух местных обитателей. Когда, в конце концов, прибывает спасательный корабль, герои решают остаться в в построенной ими общине. Завершает книгу характерный для творчества Пенгборна психологический финал.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1959 — премия Хьюго в номинации «Лучший роман» («Дело совести», англ. A Case of Conscience).Джеймс Блиш (1921–1975) — классик «золотого века» американской фантастики, оказавший огромное влияние на развитие жанра и навсегда оставшийся одной из ярчайших фигур этого жанра.В данную книгу вошло «лучшее из лучшего» в творческом наследии Блиша: удостоенный премии «Хьюго-59» роман «Дело совести» — одна из первых научно-фантастических книг, исследующих религиозные проблемы, — «пантропический» цикл «Сеятели для звезд», из которого российскому читателю знакома лишь повесть «Поверхностное натяжение», а также романы «Козырной валет» и «Черная Пасха».
Вторжение внеземной жизни и ее столкновение с первобытным племенем впечатляюще описано в повести «Ксипехузы».Древние земляне становятся свидетелями и жертвами вторжения неких кристаллических структур, пытающихся завоевать нашу планету. Будущему предводителю могущественного союза земных племен удается высмотреть «ахиллесову пяту» пришельцев: они – не бессмертны! И землянам, пусть с немалым уроном для себя, удается-таки отстоять родную планету…
Это - красивая и БЕСКОНЕЧНО ДОБРАЯ фантастика. Фантастика, по чистоте и искренности своей способная сравниться, пожалуй, для российского читателя лишь с ранними произведениями братьев Стругацких и Кира Булычева.Это - романы, в которых невероятные и увлекательные космические приключения становятся обрамлением для серьезной гуманистической мысли. Человек в космосе способен творить чудеса мужества и героизма - однако, по Карсаку, человеком он остается лишь в той мере, в какой способен не только бороться и побеждать, но - доверять и любить…
Один из вариантов перевода произведения, по мотивам которого был снят ставший уже классическим фильм Джона Карпентера «Нечто».