Девчонка с изнанки. Апрель - [4]

Вот точно, так оно и было бы. Потому что как бы ни хотелось мнить себя амазонкой верхом на драконе, а доступная реальность-то вот она, вся умещается в нехитрую схему «работа-дом-семья».

Со мной случилось нечто другое. Из моей схемы дом вычеркнули, работу проапгрейдили до предельно возможного уровня, а уж вместо семьи я сама себе слепила такого колобка, что лучше бы он скорее сбежал на все четыре стороны.

Моя реальность была теперь далеко не скучна, зрима, на ощупь весома, а, как лбом к ней приложишься, то и весьма груба. Я рано начала взрослую жизнь, и к двадцати пяти, когда каждая девица, будучи уже многократно дамой, всё ещё считает себя потенциальной гламурной кисой и ждёт от жизни сказки, у меня уже весь пазл не по одному разу сложился и разложился. Гламур ко мне не прилипает, от сказок меня тошнит, а в мужчинах я научилась видеть только хорошее, тем более, что всё, что в них есть хорошего, они норовят показать с порога, иногда не считая нужным даже снять ботинки.

Но это сейчас. А начиналось всё тоже с радужных мечтаний, как без этого.

Конечно, когда ко мне, четырнадцатилетней дурочке, подошёл на улице симпатичный темноглазый иностранец, «мощный старик» — которому, как потом оказалось, сравнялся в то время лишь тридцатник — я сначала его грубо послала, обозвав извращенцем, и слушать не стала. Тем более, что дело было в неуютной подворотне склизким ноябрьским вечером. Иностранец, однако, через пару дней появился снова, и я опять от него удрала, пригрозив немедленно позвонить в полицию. Но «старик» оказался настойчив, и для извращенца поступил довольно нестандартно. Он заявился в школу, наплёл в учительской про то, что я выиграла якобы какой-то грант от крупного образовательного фонда, и ему надо немедленно со мной побеседовать. Даже бумаги какие-то показал. Меня сняли с урока и вызвали в кабинет директора, где мой преследователь, представившийся Йаном, на правильном русском языке, но с совершенно непередаваемым акцентом, долго объяснял мне наедине, кого он представляет и что хочет предложить. Для начала он проявил немалую осведомлённость в моих проблемах. Он в точности рассказал, как я одинока, какой чудной считают меня одноклассники, как смеются они надо мной за то, что я не могу даже за компьютером поработать пять минут и не подвесить систему намертво. Много чего он ещё про меня рассказал. Что двери на фотоэлементах передо мной не открываются, что мои мобильники всё время клинит, а микроволновка, поставленная на минуту, втихаря запускает эту минуту снова и снова, пока не зажарит пиццу до угольков.

А ещё он сказал, что есть такое место, где все эти причуды желанны и востребованы.

Я просто рассмеялась ему в лицо и сказала, что вместо того, чтобы сотрясать воздух, ему достаточно было бы просто передать мне письмо из Хогвартса, но всё равно для первокурсницы из Гриффиндора я уже старовата.

Мужчина по имени Йан меня искренне не понял. Как потом выяснилось, наших книжек он не читал. Однако, чем-то он меня всё-таки взял, смог уболтать. Хотя понятно, чем: всё ведь правильно про меня рассказал. Такая я и была, злая и замкнутая неумеха. Со смартфоном не справиться, где ж такое видано… Но Йан не жалел меня и даже не сочувствовал. Потому что, как говорил он, нет для этого причины. Ведь человек, обладающий способностью поломать электронику, не дотрагиваясь до неё даже пальцем, может получить работу, о которой никто и слыхом не слыхивал. Для этого надо только перебраться на поверхность, дать согласие на вживление персонального чипа, пройти обучение, подписать контракт и выполнять задания, за каждое из которых причитается куча денег.

На мой вопрос, а что же придётся делать за кучу денег, ответ был неожиданный: «Летать!»

Я теперь понимаю, почему вербовщики с поверхности в основном работают с подростками. Только тот, кто ещё не сдружился с головой, может поверить в такие предложения. И только тот, кто не знает толком страха смерти, может пройти все начальные этапы подготовки. Потом, конечно, появится и страх, и потребность в безопасности, и первые серьёзные травмы, и навязчивое желание прекратить всё это, но сначала только драйв, кайф и полная беспечность.

Я поверила Йану. Собрав кое-какие вещички, я просто ушла из дома, как это год назад сделал брат. И я позволила Йану забрать меня на поверхность.

Всё оказалось в точности, как он меня заранее проинструктировал. Мы с ним просто спустились в метро, в строго означенное время сели в первый вагон, а на конечной станции не вышли. Поезд ушёл в тоннель, закачался на стрелках, сворачивая в какое-то ответвление депо, потом остановился. Первый вагон мотанулся взад-вперёд, отцепляясь от состава. Йан достал торцевой ключ, открыл дверь в кабину машиниста, которая оказалась уже пустой, и велел мне сесть на пол между приборной панелью и задней стенкой. Потом Йан что-то включил-нажал, и вагон поехал вперёд, ускоряясь и ускоряясь. Мне казалось, он вот-вот взлетит. Когда стало совсем страшно и даже немножко больно, Йан тоже опустился на пол, обнял меня и крепко держал, поглаживая по спине. И страх ушёл, а с ним и все неприятные ощущения. Я почувствовала лёгкость и невесомость, в которой хотелось остаться как можно дольше. Когда вагон начал притормаживать, а потом совсем остановился в огромном зале с множеством путей и платформ, Йан очень меня хвалил и сказал, что меня точно ждёт большое будущее.