* * *
Однажды мама вместе с подружками, когда им было лет четырнадцать, наряжались парнями. Их об этом попросила одноклассница, что бы они так нарядились и с ней вечером погуляли, будто она с парнями дружит. Чтобы один старшеклассник увидел ее и приревновал. (Хм-хм, а если бы приревновал бы и побил?) Они надели ватники, такие куртки стеганые на вате, шапки кроличьи и валенки. Не, так-то идея может и здравая, но я видела у дедушки на даче ватник, чтобы я такое на себя надела! Рукалицо. Надо было пуховичок, кроссы какие-нибудь зимние, шапку унисекс. Мама говорит, что пуховик у нее на первом курсе появился, кроссовки – на втором, а слова «унисекс» не знал никто. Интересно, во что тогда вообще подростки одевались?
* * *
И еще про обоих моих родителей сразу. Когда они были старшеклассниками, то ходили на концерты рок-музыки и трясли там волосами. Ну, они еще не были знакомы, и ходили не вместе, но делали в одном возрасте примерно одно и то же. Должно быть, трясти волосами под музыку – это забавно. Они так в голос утверждают, что это было кру-у-уто, и ты (то есть я) не понимаешь. Что крутого, объясните. И еще они носили драные джинсы, и это тоже было кру-у-уто. А тут в чем крутизна? Пошел в любой магазин и купил, с любыми дырками, все так ходят. Но тогда, говорят, не все ходили. Дух протеста, все такое… И в этих джинсах они ходили на концерты и трясли волосами. Какие забавные у меня родители, однако. Сейчас и волос-то у них почти нет, и джинсов дырявых не наблюдается. Но они говорят, что это у меня еще впереди, может быть. Хм. Не знаю, не знаю…
Вы собирали в детстве фантики? И я собирала. А моя дочь фантики не собирает. Более того, я даже знаю детей, которые и конфет-то не едят.
Как так? Да вот так.
В нашем классе мама одного из ребят работала проводницей на московском рейсе. Перед Новым годом родительский комитет собирал деньги на подарки и вручал их Пашкиной маме, чтобы она привезла нам из Москвы целую кучу конфет. И чтобы каждому – по коробке «Птичьего молока», наказывал ей родительский комитет. И мандарины. И грецкие орехи. И жвачку такую – пять пластинок в одной упаковке. Пашкина мама впрыгивала в свой вагон, когда поезд уже начинал трогаться, махала ручкой родительскому комитету и своему Пашке на прощание. Надо ли говорить, что в нашей школе у нас были самые лучшие – потому что из Москвы – подарки?
Однажды моя мама поехала в отпуск по профсоюзной путевке в Ленинград. Уезжала она с одним чемоданом, а приехала с двумя. Во втором чемодане были сапоги для меня и моей сестры, и все свободное место между сапогами было заполнено конфетами, шоколадками, жвачками. А в каждом сапоге еще и по банке сгущенного молока обнаружилось. Чемодан конфет, это ли не праздник!
– Мне за этим молоком по очереди в четырех магазинах пришлось отстоять. В одни руки только один продуктовый набор дают, а там одна банка, – рассказывала мама. – Я подхожу к какой-нибудь женщине в очереди и предлагаю меняться: «Давайте, я вам из своего набора яйца и масло отдам, а вы мне – сгущенку». А конфеты там свободно продают, у нас таких нет.
Разве можно было выкинуть хоть одну бумажку от конфеты из такого волшебного чемодана? От шоколада «Тройка», например? Или от шоколада «Балет»? От «Мишки на Севере»? Рука не поднималась. Мы с сестрой аккуратно ногтем или монеткой, или еще какой штукой разглаживали серебристую фольгу от шоколада, чтобы она стала ровной-ровной, как зеркало. Зачем надо было хранить эту фольгу? Так, ни зачем, на память просто. Нюхать можно – она шоколадом долго пахнет.
Кстати, вы заметили, что в шоколадках фольга стала не такая, как тогда – не такая блестящая, не так шуршит, не так сминается в маленький алюминиевый комочек? Да и конфеты мы едим все реже, и даже их вкус кажется чужим и незнакомым. Дело не в конфетах, они немного изменились. Дело в нас – редкая съедобная штука может теперь удивить нас и порадовать. Инфляция гастрономического счастья, вот что это.
Однажды наша младшая Котька впервые попробовала шоколадную конфету. Котькино лицо было одним сплошным изумлением – это ж надо, какой вкусной, оказывается, бывает еда! Котька сопела, облизывала липкую ладошку, причмокивала и приговаривала «мня-мня». Язык сворачивался трубочкой, потом распрямлялся, проходил по губам и подбородку, возвращался к ладошке, к фантику с растаявшим шоколадом, удивление в глазах сменилось восторгом, а «мня-мня» – настойчивым «дяй»: Котька требовала добавки. Я так удивляться конфетам и вообще еде уже не умею – прошло.
А тогда мы с сестрой собирали фантики – каждая в свою коробку. Зачем? Ну, как зачем… В обычные дни в гастрономе можно было купить либо «дунькину радость», обсыпанную какао-порошком, либо «морские камушки», либо карамель в блеклых обертках с повидлом внутри. Твердый и вязкий – прощайте, пломбы! – ирис «Золотой ключик».
Шоколад, настоящие шоколадные конфеты доставались только по великим праздникам. И только раз в год нас заваливало самыми вкусными, самыми нарядными конфетами – каждому подарок в школе, на городской елке, с папиной-маминой работы, от бабушки…
