Детям - [89]

Шрифт
Интервал

– Как?

Но я не успел ответить, как раздался голос Антона:

– Черепах-то! Черепах! Сила! Вышли?!

– Я их выпустил! – сказал Жоржик, смело смотря на Антона. – Можешь говорить дяде. Я выпустил! Можешь говорить…

– Да мне что! И давно пора. Жрут-то как, матушки! Вот тебе и «ки-ри-ки»! Вот тебе и китайский! Только нам всем нагорит. Уж это как пить…

Он и меня включил за компанию.

– Я их выпустил… один я! – гордо сказал Жоржик и засунул руки в карманы. – Все равно…

– Ерой! Чистое дело – марш…

– Антон!.. Анто-он!..

Это был голос капитана. Мы еще не видали его: он шел под горкой, шел осматривать свои лозы, как всегда поутру.

– Идет! Н-ну!..

Антон махнул рукой и пошел навстречу.

– Откуда?! Я больше десятка насчитал! Собирай! Вон… вон еще! Что? Ничего не пойму… Бери эту!

Капитан командовал, как на море в бурю.

– Что теперь будет?.. – растерялся Жоржик. – Я убегу… Нет, все равно…

Он удивленно смотрел на мое улыбающееся лицо.

– Ничего не будет, – сказал я.

– Как – выпустил?! – кричал капитан. – Что ты городишь! Жоржик?!

Капитан направлялся к нам огромными шагами…

– Ты… выпустил?! Ты?!

– Я выпустил их… вот…

Он стоял перед капитаном, руки в карманы, что, очевидно, придавало ему бодрости. Они оба смотрели друг на друга. Я только мог заметить, как подрагивала у Жоржика нижняя губка. Очевидно, он сейчас заплачет.

– Ты?.. – повторил капитан, пристально вглядываясь в мальчугана. – Это он? – уже меня спросил капитан, показывая пальцем на черепах, которые отползали дальше и дальше.

– Он, – подтвердил я, улыбаясь.

– Тут нет ничего смешного! – резко сказал он, передергивая плечом.

– Дядя Миша… дядя Миша… – сказал Жоржик просительным, сдавленным голоском. – Скорей, скорей…

Он вдруг опустился на землю и закрыл руками лицо.

– Что? – испугался капитан. – Что? Что – скорей?

Жоржик плакал. Может быть, он хотел сказать, чтобы скорее все кончилось? Скорей бы решалось дело? Не знаю.

– Что натворил! Они сожрали мои лозы! Антон! Чего же ты смотришь! Оттаскивай! Да живей ты!

Он уже сам отбрасывал черепах, спасая остатки кистей.

– Всё! Всё! Мальчишка! Послушайте, помогите же! – кричал капитан, бросая на меня беспомощные взгляды. – Негодный мальчишка! Натворил, да еще ревет!

Мы работали как машины. В эту минуту я, кажется, позабыл, с каким виноградом имею дело. И Жоржик помогал, вырывая черепах из рук капитана. Надо было посмотреть на его лицо с жирными полосами грязи! А капитан швырял черепах, как камни, и повторял:

– А-а… Все труды… Мальчишка самовольный! Все двадцать лоз! Эта еще, слава богу… А?! Мальчишка…

– Капитан! – сказал я торжественно. – Это японские лозы? «Ки-ри-ки»?

– «Ки-о-ри-у»! – плачевно поправил он. – Но в каком виде! Только верхние кисти…

– Это совсем не японские… – продолжал я. – Это никуда не годные…

– Тут нет ничего смешного…

– Уверяю вас… Вас ввели в заблуждение. Таких лоз здесь сколько угодно. Даже у Димитраки есть… Вас обманули, капитан.

Надо было видеть его побагровевшее лицо и выпученные глаза.

– Меня обманул мальчишка!

– Спросите кого угодно! Это так называемое «воловье око».

– Что-о? «Воловье око»? Как – «воловье око»?

Он даже выпустил черепаху, и она шлепнулась, как камень, на лысую голову Антона.

– Так что они, сударь, верно сказали… – подтвердил Антон. – Ежели желательно, винодел может заверить… Уж вы меня ругайте, а я показывал и лист, и ягоду в казенной даче. Уж там ученые все… Никудышный-с сорт-с…

– Что ты мне сказки рассказываешь! А тебе кто приказал показывать? Это мой секрет! Я на выставку готовил к осени! Я сам лично из Японии… из садов китайского… японского микадо! – обращался ко мне капитан.

– Но ведь такой сорт и у Димитраки есть… Вы же видели!

– Усики-с! Усики без волосков! А здесь – смотрите-с… с волосками… вот тут… вот тут… усики…

Капитан перебирал усики. Увы, на этой лозе усики были гладкие. И на другой, и на третьей. Капитан видел когда-то волоски, может быть, потому, что хотел видеть.

– Да уж верно-с… «Воловье око»-с… – твердил Антон.

Жоржик ничего не понимал. Он поочередно посматривал на всех нас. Какие усики? При чем здесь Димитраки?

– Я по рублю за чубук платил! – Капитан начинал сдавать: месяц назад он говорил о пяти рублях за чубук. – Ах, мошенники! Да быть не может! Мне верный человек продавал! Ах, мошенник!

– Мошенников много-с… Японцы-с… Даже и народ совсем неизвестный… – говорил Антон. (В то время японцы действительно были мало известны.)

– Много ты понимаешь! Японцы!.. Я всем докажу, как ягоды вызреют… Ах, мошенники!.. Как не хотел брать!..

Уверенность капитана гасла. Он уже не так ревностно оттаскивал черепах.

– Что еще?! – крикнул он подходившей горничной. – Какой еще грек?!

– Спрашивает там… с кораблем…

– С кораблем?! – крикнул Жоржик. – Это он!!

Да, это был он. В винограднике пробирался Димитраки, нарядный, в сером сюртучке капитана, даже навязал себе на шею что-то вроде красного галстука. В общем, вид его был торжественный. Обеими руками он держал большую модель трехмачтовой шхуны с поставленными парусами и голубым полосатым флагом.

– Ах, мошенники! – ворчал капитан, исподлобья смотря на Димитраки.

– Добри день… Здравствуй. Тебе делал…

Димитраки держал модель шхуны перед самим капитаном.


Еще от автора Иван Сергеевич Шмелев
Лето Господне

«Лето Господне» по праву можно назвать одной из вершин позднего творчества Ивана Сергеевича Шмелева (1873-1950). Страница за страницей читателю открывается удивительный мир простого русского человека, вся жизнь которого проникнута духом Христовым, освящена Святой Церковью, согрета теплой, по-детски простой и глубокой верой.«Лето Господне» (1927–1948)  является самым известным произведением автора. Был издан в полном варианте в Париже в 1948 г. (YMCA-PRESS). Состоит из трёх частей: «Праздники», «Радости», «Скорби».


Солнце мертвых

Эпопея «Солнце мертвых» — безусловно, одна из самых трагических книг за всю историю человечества. История одичания людей в братоубийственной Гражданской войне написана не просто свидетелем событий, а выдающимся русским писателем, может быть, одним из самых крупных писателей ХХ века. Масштабы творческого наследия Ивана Сергеевича Шмелева мы еще не осознали в полной мере.Впервые собранные воедино и приложенные к настоящему изданию «Солнца мертвых», письма автора к наркому Луначарскому и к писателю Вересаеву дают книге как бы новое дыхание, увеличивают и без того громадный и эмоциональный заряд произведения.Учитывая условия выживания людей в наших сегодняшних «горячих точках», эпопея «Солнце мертвых», к сожалению, опять актуальна.Как сказал по поводу этой книги Томас Манн:«Читайте, если у вас хватит смелости:».


Няня из Москвы

Роман «Няня из Москвы», написанный в излюбленной Шмелевым форме сказа (в которой писатель достиг непревзойденного мастерства), – это повествование бесхитростной русской женщины, попавшей в бурный водоворот событий истории XX в. и оказавшейся на чужбине. В страданиях, теряя подчас здоровье и богатство, герои романа обретают душу, приходят к Истине.Иллюстрации Т.В. Прибыловской.


Богомолье

«Богомолье», наряду с романом «Лето Господне» — вершина творчества Шмелева.«Великий мастер слова и образа, Шмелев создал здесь в величайшей простоте утонченную и незабываемую ткань русского быта… Россия и православный строй ее души показаны здесь силою ясновидящей любви» (И. А. Ильин).Собрание сочинений в 5 томах. Том 4. Богомолье. Издательство «Русская книга». Москва. 2001.


Человек из ресторана

Замысел повести «Человек из ресторана» (1911), по словам автора, — выявить слугу человеческого, который по своей специфической деятельности как бы в фокусе представляет всю массу слуг на разных путях жизни. Действующие лица повести образуют единую социальную пирамиду. И чем ближе к вершине этой пирамиды, тем низменнее причины лакейства, которое совершается уже «из высших соображений».


Том 1. Солнце мертвых

Первый том настоящего собрания сочинений И. С. Шмелева (1871–1950) посвящен в основном дореволюционному творчеству писателя. В него вошли повести «Человек из ресторана», «Росстани», «Неупиваемая Чаша», рассказы, а также первая вещь, написанная Шмелевым в эмиграции, – эпопея «Солнце мертвых».http://ruslit.traumlibrary.net.


Рекомендуем почитать
Гарденины, их дворня, приверженцы и враги

А. И. Эртель (1885–1908) — русский писатель-демократ, просветитель. В его лучшем романе «Гарденины» дана широкая картина жизни России восьмидесятых годов XIX века, показана смена крепостнической общественной формации капиталистическим укладом жизни, ломка нравственно-психологического мира людей переходной эпохи. «Неподражаемое, не встречаемое нигде достоинство этого романа, это удивительный по верности, красоте, разнообразию и силе народный язык. Такого языка не найдешь ни у новых, ни у старых писателей». Лев Толстой, 1908. «„Гарденины“ — один из лучших русских романов, написанных после эпохи великих романистов» Д.


Биографический очерк Л. де Клапье Вовенарга

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Зефироты (Фантастическая литература. Исследования и материалы. Том V)

Книга впервые за долгие годы знакомит широкий круг читателей с изящной и нашумевшей в свое время научно-фантастической мистификацией В. Ф. Одоевского «Зефироты» (1861), а также дополнительными материалами. В сопроводительной статье прослеживается история и отголоски мистификации Одоевского, которая рассматривается в связи с литературным и событийным контекстом эпохи.


Дура, или Капитан в отставке

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ пятый. Американскіе разсказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Встреча чумы с холерою, или Внезапное уничтожение замыслов человеческих

В книге представлено весьма актуальное во времена пандемии произведение популярного в народе писателя и корреспондента Пушкина А. А. Орлова (1790/91-1840) «Встреча чумы с холерою, или Внезапное уничтожение замыслов человеческих», впервые увидевшее свет в 1830 г.


Тарантул

Третья книга трилогии «Тарантул».Осенью 1943 года началось общее наступление Красной Армии на всем протяжении советско-германского фронта. Фашисты терпели поражение за поражением и чувствовали, что Ленинград окреп и готовится к решающему сражению. Информация о скором приезде в осажденный город опасного шпиона Тарантула потребовала от советской контрразведки разработки серьезной и рискованной операции, участниками которой стали ребята, знакомые читателям по первым двум повестям трилогии – «Зеленые цепочки» и «Тайная схватка».Для среднего школьного возраста.


Исторические повести

Книгу составили известные исторические повести о преобразовательной деятельности царя Петра Первого и о жизни великого русского полководца А. В. Суворова.


Зимний дуб

Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.


А зори здесь тихие… Повесть

Лирическая повесть о героизме советских девушек на фронте время Великой Отечественной воины. Художник Пинкисевич Петр Наумович.