Детям до шестнадцати - [13]

Такую трудно не услышать, подумал Саня. Голос не просто пронзительный, а прямо-таки «резательный». Пронзительным пронзают насквозь душу, а резательным режут её вдоль.

– И как же это объяснить? – возмущалась Тамара Григорьевна. – Почему никто не выучили параграф пятнадцать? Почему никто не принёс раскрашенных контурных карт? Почему вот уже третий ученик подряд не может ответить на простейший вопрос – когда началась и сколько длилась Северная война? И это в конце четверти, когда надо выставлять оценки! Вы хотите, чтобы я выставила целый столбец двоек?

Ага, как же, выставит она столбец, мысленно усмехнулся Саня. За такое её завуч с директором разделают как орда кровососов сталкера-новичка с пистолетом Макарова. А что останется после кровососов, дожрут слепые собаки.

Самому ему бояться было нечего – две четверки в журнале, пятёрка за реферат о предательстве гетмана Мазепы, ну и трояк за самостоятельную. Что поделать, даты запоминались плохо. Да и зачем их запоминать, если всегда можно зайти в Википедию?

– Итак, есть в этом классе хоть один человек, который может рассказать о причинах Северной войны? Или мне по алфавиту вызывать и двойки ставить? Не вижу рук! Значит, придётся… – и историчка, чьё прозвище было Истеричка, демонстративно потянулась к багровому классному журналу.

Но всё-таки одна рука нашлась, и совсем рядом. Жаба тянула её изо всех сил и даже слегка трясла кистью – как делают это младшеклассники, мечтающие отличиться. Ну понятно, чего ещё ждать от Жабы? Мало ей своих пятёрок… ей бы таблеток от жадности, да побольше, побольше…

– Ну что ж, хоть один нормальный ученик в этом классе нашёлся, – с явным удовольствием произнесла Тамара Григорьевна. – Пожалуйста, Лиза, к доске.

Жаба проворно выбралась из-за парты и, ухватив указку, прицелилась ею в огромную, на всю доску, карту Европы. Историчка тоже покинула своё кресло и встала напротив Лягушкиной.

Саня, оставшись за партой в одиночестве, откинулся на спинку стула, повернул голову вбок – и вдруг заметил, как переглянулись друг с другом Снегири. Сидели они в разных местах – Даша на первой парте в ряду у окна, Макс – на третьей в среднем.

– Причины начавшейся в Европе в 1700 году Северной войны заключаются в том, что… – бойко начала Жаба, но продолжить не успела.

Потому что на весь класс раздалось оглушительное кваканье! Прямо настоящий лягушачий концерт в болоте, летним вечером после заката. Хор лягушек исполнял арию лягушек, да так задорно, так заливисто, что Саня сообразил – не обошлось без обработки в звуковом редакторе. Он сам делал похожие штуки, подбирая что-нибудь прикольное для аудиодорожек в клипах. Где-то явно замедлили звук, где-то ускорили, где-то подтянули высоту…

На несчастную Жабу жалко было смотреть. Лицо её побелело, губы затряслись – вот прямо сейчас расплачется! – но всё-таки сдержалась.

Секунд через пять лягушачий концерт прекратился.

– Кто это сделал? – бесцветным голосом спросила историчка. И даже не так – между словами она ставила паузы, будто гвозди забивала: – Кто. Это. Сделал?

Дашка Снегирёва, преданно глядя на Тамару Григорьевну, пояснила:

– Да это, наверное, с улицы, в мобильнике у кого-то сработало. Окно же открыто, слышимость стопроцентная.

Саня подумал, что идея как-то не очень. Какая такая улица? Окна выходят на школьный двор, вот прямо на спортплощадку.

Но историчка, к его удивлению, не стала заводиться.

– Ладно, бывает. Продолжай, Лиза!

Лягушкина уже почти успокоилась, и только по тому, с какой силой её пальцы сжимали указку, Саня понял, что не до конца. А ещё понял, глядя на неё, как ей хочется этой указкой врезать по роже… много кому. Начала бы она, конечно, со Снегирей, а дальше методично обработала весь класс. Десять бочек злости, как сказал бы папа.

А Саня вдруг подумал, что лягушачий концерт – штучка очень ценная. Мало ли зачем может пригодиться… Пошарить, что ли, в поисковиках, скачать? Надо же пополнять библиотеку аудиоэффектов! Но тут ему пришла в голову идея получше. Ясное же дело, Снегири одним разом не ограничатся. А раз так – почему бы не воспользоваться ситуацией?

Он тихонько достал смартфон, выбрал режим диктофона. Ставить на непрерывную запись не хотелось, потом возиться, вырезать лишнее. А вот держать палец на кнопке и в нужный момент нажать… Саня чуял, что этот нужный момент обязательно настанет.

И действительно! Стоило Жабе заговорить о том, что европейские страны обиделись на Швецию и решили всей толпой с ней разобраться – как лягушачий концерт раздался вновь. Только теперь уже в другом месте. Максова работа, догадался Саня.

Второго такого удара Жаба не перенесла. Слёзы, наконец, брызнули из неё, она швырнула указку на пол и, захлёбываясь от рёва, пулей вылетела из класса.

А седьмой «б» затих. Так затих, что если бы здесь пролетала муха – то одурела бы от такой непривычной тишины и шлёпнулась прямо на раскрытый классный журнал. Кажется, эффект превзошёл все ожидания.

– Таак, – зловеще протянула Истеричка. – Может, кто-то ещё рискнёт уверять меня, что это мобильный с улицы? В общем, так, седьмой «б»: терпение моё лопнуло, за урок все, кроме Лягушкиной, разумеется, получают двойки, а самое главное: я пишу докладную директору о безобразной обстановке в вашем классе. Дальше уж не моя забота. Пусть Елена Ивановна вас воспитывает, хотя я бы на её месте давно поставила вопрос о расформировании. Кое-кому не место в нашей гимназии. Кое-кому прямая дорога в школу для умственно отсталых или трудновоспитуемых! А сейчас, в оставшиеся пятнадцать минут, взяли листочки, закрыли учебники и быстренько изложили краткое содержание параграфа пятнадцать! Оценки пойдут прямо в журнал, без всяких там исправлений!