Детство в царском доме. Как растили наследников русского престола - [35]

Именно так и стала Екатерина растить внуков, сыновей Павла, — Александра и Константина.

О царевиче Хлоре и Осле

Александру предстояло стать российским императором. Константину — императором византийским. Правда, Византийскую империю предстояло воскресить из небытия, поскольку еще в XV веке она погибла под ударами турок-османов, но эта задача казалась Екатерине вполне по силам. Для того она и с Турцией воевала.

О будущей славе Александра возвещало его имя, обращающее и к Александру Невскому, в честь которого мальчик был окрещен, и к величайшему воителю и правителю древности Александру Македонскому. О миссии Константина его имя тоже говорило: в русской императорской семье такого до него никто не носил; это было одно из традиционных имен византийских басилевсов. На известном двойном портрете кисти Ричарда Бромптона бабушкины внуки изображены с легко читаемыми символами: у Александра в руках меч и причудливо завязанный узел («гордиев», разрубленный, а не развязанный когда-то, как известно, Македонским);

Константин же изображен в порфире византийских кесарей и со знаменем Константина Великого («лабарумом») в руках.

На рождение обоих братьев были написаны десятки приветственных од (в том числе Г. Р. Державиным) и выбиты памятные медали. Они были державными детьми, и воспитание их должно было происходить на самом высоком — высочайшем — уровне. Поэтому мальчики сразу после рождения были взяты у родителей, чтобы расти под надзором бабки-императрицы.

На слабые попытки родителей возражать Екатерина говорила: «Дети ваши принадлежат вам, но в то же время принадлежат и мне, принадлежат и государству. С самого раннего детства их я поставила себе в обязанность и удовольствие окружать их нежнейшими заботами». Впрочем, прибавляла: «Вы мне дали двух князей, этого мне довольно. Я предоставляю вам всех, которые могут быть впоследствии».

Растили Александра (родился в 1777 году) и Константина (в 1779 году) по новейшим педагогическим рекомендациям и «на английский лад» (в те времена с читалось, что англичане достигают наилучших результатов в физическом воспитании). В первые годы жизни все внимание обращалось на правильное физическое развитие, здоровье и гигиену.

Екатерина писала своему постоянному корреспонденту барону Гримму: «Маленькая кровать г-на Александра, так как он не знает ни люльки, ни укачивания, — железная, без полога; он спит на кожаном матрасе, покрытым простынею, у него есть подушечка и легкое английское одеяло. С самого рождения его приучили к ежедневному обмыванию в ванне, ежели он здоров; как только весною воздух сделался сносным, то сняли чепчик с головы Александра и вынесли его на воздух, приучили его сидеть на траве и на песке безразлично и даже спать тут несколько часов в хорошую погоду в тени. Он не знает и не терпит на ножках чулок, и на него не надевают ничего такого, что могло бы малейше стеснить его в какой-нибудь части тела… Он не знает простуды, полон, велик, здоров и очень весел».

Точно так же рос и Константин: спартанское ложе, никаких кутаний, не более двух зажженных свечей в комнате, чтобы воздух оставался чистым, открытые окна, ежедневная холодная ванна в комнате, где температура не превышала 15° (по Реомюру; по Цельсию это примерно 19°). Правда, как писала Екатерина: «Он слабее старшего брата и чуть коснется его холодный воздух, прячет нос в пеленки, стараясь согреться». Впрочем, это преодолели, и Константин тоже стал расти здоровым, веселым и румяным. Кормилицей его и первыми слугами были природные греки — чтобы сызмала привыкал к звукам будущего главного своего языка.

Няней Александра и Константина была вдова ре- вельского обер-коменданта, героя Семилетней войны И.И.Бенкендорфа — София-Елизавета Бенкендорф (бабушка известного впоследствии шефа жандармов и начальника III отделения А.Х.Бенкендорфа). Она оказалась своего рода посредницей между «большим» и «малым» дворами и пользовалась уважением как Екатерины, так и Павла и его жены Марии Федоровны. Впоследствии Мария всячески протежировала сыну Елизаветы — Христофору Ивановичу — и устроила его брак с близкой подругой своей юности Анной Юлианой Шиллинг фон Канштадт.

В помощницах у Бенкендорф была англичанка Прасковья Ивановна Гесслер — женщина «редких достоинств», как все признавали, — которая сумела привить Александру первые хорошие привычки и наклонности и приучить его к порядку, простоте и опрятности. Бонной Константина была сестра Гесслер — миссис Николе. С этих двух женщин установилась традиция брать в бонны царским детям именно англичанок.

Екатерина стремилась исключить из воспитания братьев все искусственное, чопорное, этикетное, поощряла игры, особенно на сообразительность. Дети приходили в кабинет бабушки, садились на пол, рисовали, листали книжки с картинками, задавали массу вопросов, складывали слова. В обществе Екатерины им не было скучно; они много резвились и веселились (родители этого не одобряли). Бабушка стремилась в первую очередь воспитать в мальчиках естественность и свободу. «У меня только две цели в виду, — писала она Гримму, — одна — раскрыть ум для внешних впечатлений, другая — возвысить душу, образуя сердце».