Детство - [109]
— Только ты тово… язык не ломай, когда со мной говоришь, ладно? Я вижу, што по-городскому привык, ну так и пусть! Глядишь, и я так побыстрей научусь. Ладно?
Киваю, и отчего-то мы оба смущаемся, молча начиная поиски. Я придирчиво перебираю котелки и чайники. Шибко большие не нужны, да и стоит ли котелок в дорогу тащить? Костерок, штобы чай вскипятить, ето одно, а готовить… обойдёмся! Нужно будет, так и в Одессе куплю. И так барахла всякого полно. Одёжка в сумках, у меня книг с десяток, одеяла. Подъёмно канешно, но тюль в тюль, штоб по собачьим ящикам под вагонами скакать, ну или по крышам.
Может, обойдёмся и без чайника? Хотя чего ето я! В буфеты привокзальные нас вряд ли пустят, а какая там вода по пути встретится, ещё вопрос. Кипятить надо, а то обдрищемся!
Взял в итоге небольшой чайничек, а потом руки потянулись к гитаре. Пальцы пробежали по струнам, и…
— Ты никак и на гитаре умеешь? — вопрос Саньки встряхнул память, и чувство узнавания ушло.
— Не знаю пока.
Торговец, услышав мой ответ, раскашлялся чего-то. Смешно! А мне вот почему-то не очень.
Выходя из лавки, показал язык висевшему напротив входа портрету самодержца, пока торговец отвернулся. Ета детская выходка поправила моё настроение. И маляр… хм…
Разложив холст на досках среди развалин пустыря, ползаю вокруг – как тогда, в бутовском театре. Знаю што надо рисовать, знаю примерно как, но вместе складывается скверно. Шестой холст уже порчу, а ведь каких трудов стоило мне добыть што холсты, што краски!
— Так дело не пойдёт!
Усевшись, подтягиваю коленки себе под подбородок и начинаю буровить последнюю чистую холстину глазами.
— А если и правда – как карикатура? Не на портрете сосредотачиваться, а на етих… аксессуарах!
Прищурив глаза, вожу пальцами по холстине и похоже, што-то у меня, да и получится! Ну или не получится, холст в любом случае последний.
Час спустя всё было готово. Припрятав картину в развалинах, палю потихонечку неудавшиеся шедевры на маленьком костерке и покидаю пустырь. Темнеет, задерживаться лишнее не стоит. Бродяги здесь особо не появляются, но ночью свет костра может привлечь бдительного полицейского или дворника. Завтра вернусь, к тому времени краски мал-мала высохнуть должны.
— Давай, давай! — помогаю Саньке забраться в собачий ящик под вагон набирающего разгон состава, и тут же прыгаю следом. — Фу! Хорошо, што тренировались во флигеле!
— Ага! Токмо мужики… ну то есть…
— Соседи.
— Ага, — благодарно кивает тот и стукается слегка головой о железный потолок. — Уй! Соседи животики все надорвали, как мы тот ящик по очереди ныряли, особенно когда за верёвочку его по комнате тягали.
— Пусть! Я в первый раз когда ехал так, не один ящик пропустил, всё решиться никак не мог, да и приноровиться не так-то просто. А тут раз! И всё. Давай-ка одеялу доставай, расстелим – всё не железе лежать!
— Ага!
Неуклюже ворочаясь с тесном ящике и то и дело сталкиваясь, расстилаем одеяло, а поверх и второе. Санька тут же начинает поглядывать в щелочку и делиться возбуждённо своими впечатлениями от путешествия. Я киваю, киваю… но как только мы выбираемся за пределы города и опасность обнаружения уходит, почти тотчас проваливаюсь в сон. Всё-таки ночь не спа-ал…
Раним утром на Садовом кольце начала собираться толпа. Любопытные останавливались, глядя куда-то вверх и начиная переговариваться и тыкать пальцами. Умные, глянув раз, ускоряли шаг.
Полицейский появился не сразу, и некоторое время вглядывался близоруко в свисающий с дерева холст.
— Разойдись! Разойдись! — начал орать немолодой мужчина, а потом, на потеху толпе, выхватил шашку из ножен и начал прыгать, тщетно пытаясь дотянуться тупым клинком.
Наконец какой-то доброхот, по виду молодец при лавке, влез на дерево и начал отвязывать верёвку, удерживающую конструкцию из холста размером полтора на два аршина, да двух жердин – поверху, да понизу.
Верёвка не желала развязываться, и нарисованный чёрной краской карикатурный царь, узнаваемый скорее по тщательно прорисованной короне и мантии, продолжал отплясывать вприсядку на прорисованных красным телах под его ногами. В руках царь сжимал огромную кружку, прорисованную как бы не лучше самого величества.
Наверху крупные буквы подрагивали в такт.
Внизу:
Эпилог
Вертя в руках подаренный Егором раскладной ножик, портняжка никак не мог выкинуть из головы слова друга.
— «Сон мне снился, — Егор хмыкнул смущённо, — ты только не смейся! Будто идут по Красной площади люди, вроде как парад. И такие, знаешь… обычные! Не гвардия и даже не войска, а просто люди – вообще без оружия! И я во сне знаю, што там крестьяне есть, рабочие, врачи.
— Вместе?
— Ага! — Егор оживился. — А ещё инородцы, представляешь? Даже евреи! Все вместе идут, и радостные такие – видно, што праздник у людей. Общий! Только почему-то будто сквозь грязное стёклышко вижу, серыми такими, без цветов.
— Ну, во сне часто так!
Трансвааль, Трансвааль – страна моя… ПЫ. СЫ. Всем читателям, жаждущим дискуссии, посвящается. Надоело дискутировать. У меня не двадцать и не двести подписчиков, и если я буду в очередной раз (как правило, предыдущих ссылок никто не читает) доказывать свою позицию, притом со ссылками, а потом и с другими, потому как «читательское ИМХО» несомненно важнее и он НЕ ХОЧЕТ видеть мои аргументы, то у меня НЕ останется времени и сил ПИСАТЬ. Ну, не хочет и не хочет… «Старенькие» мои читатели знают, что к истории я отношусь достаточно дотошно, и если выстраиваю какие-то сюжетные линии и пишу о каких-то вещах, имевших место быть в прошлом, то опираюсь я на логику и факты. Интерпретация этих фактов – дело десятое, да и логика у людей разная), но тут уже писательское ИМХО важней) Если вы нашли какую-то неточность или хотите ткнуть невежественного меня носом – ссылки в студию! Не обижайтесь на эти двойные стандарты), но как я уже писал выше – не хочу тратить время на пустые дискуссии.
Жизнь не балует Егора, и приключений у героя больше, чем хотелось бы, подчас очень невесёлых. Удары судьбы, способные искалечить жизнь, лишь закаляют его, выковывая из резкого уличного мальчишки - гражданина. ПЫ. СЫ. Ещё раз повторяю, хруста булок НЕ будет. Балы, красавицы, меценатство и Лучшие Люди России если и будут упоминаться, то чаще всего - с позиции ГГ, заведомо пристрастной. ПЫ. ПЫ. СЫ. Будет Одесса и не только она, приключалово и политика, р-романтика и учёба, работа и всё-всё-всё.
Падают Титаны, обращаясь в прах, меняются части Великого Механизма, и ведущие роли начинают играть совсем другие народы и Идеи. Русским Кантонам предстоит выдержать важнейший экзамен, в котором будет решаться – станет ли территория полноценным государством. Враги говорят, что Кантоны скроены на живую нитку и не выдержат испытания, а лидеры новорожденного государства молчат, но планы у них… … Наполеоновские!
Приключения на суше и на море, в Африке и везде, где только понадобится ГГ и автору!
Получив редкое и невостребованное образование, нейробиолог Кирилл Озеров приходит на спор работать в школу. Здесь он сталкивается с неуправляемыми подростками, буллингом и усталыми учителями, которых давит система. Озеров полон энергии и энтузиазма. В борьбе с царящим вокруг хаосом молодой специалист быстро приобретает союзников и наживает врагов. Каждая глава романа "Четыре месяца темноты" посвящена отдельному персонажу. Вы увидите события, произошедшие в Городе Дождей, глазами совершенно разных героев. Одарённый мальчик и загадочный сторож, живущий в подвале школы.
Штрихи к портретам известных и малоизвестных писателей: Александра Радищева, Гавриила Державина, Александры Смирновой-Россет, Николая Гоголя, Максима Горького, Важи Пшавела, Константина Паустовского, Александра Чехова, Андрея Платонова, Владимира Кобликова, Николая Островского, Евгения Винокурова, Сергея Сергеева-Ценского, Ильи Сельвинского, Николая Панченко, Евгения Евтушенко, Петра Вайля, Александра Мызникова, Валентина Берестова, Николая Любимова, Михаила Исаковского, Илья Эренбурга, Николая Бессонова и др.
Возможно, это наш мир, а может нам так только кажется. Эта Земля полна опасных загадок, о которых не стоит говорить. Впрочем, вы итак не узнаете о них, ведь не зря же работники «ОКС», «Х», «Надзора» и многих других скрытых ведомств рискуют жизнями, чтобы мир спал спокойно, как и Непобедимые твари Земли… Для ОКС настают тяжелые времена. На Западе «Х» готовит спецоперацию прямо в самом сердце своего давнего врага. Сектанты с неизвестными целями нарушают периметр «Заповедника 4». А в Москве, несмотря на запрет, вновь встречаются старые друзья.
Когда вы смотрите на море, вы видите поверхность, а не глубину.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Приговорённая» – захватывающая повесть в жанре киберпанк современного российского писателя Максима Дымова. Действия происходят в недалёком будущем. Земля, разрываемая войной и техногенными катастрофами, переживает начало новой эры. Уцелевшие города превратились в крепости, изолированные от враждебного внешнего мира. Их обитатели никогда не покидают эти саркофаги, ведь за их стенами идут постоянные боевые действия. Государства-крепости, объединившись в Альянс, уже пятнадцать лет ведут войну против общего врага – Легиона.
Жизнь продолжается, яркая и удивительная, полная новых впечатлений и приключений, от которых иногда подрагивают коленки и снятся кошмары. Но ГГ не вчерашний мальчишка-сирота, а закалённый уличный боец, встречающий опасные сюрпризы холодным прищуром синих глаз, уклоном… и левой боковой в челюсть! Осознание прошлого и тяжёлый опыт, неизбежный после жизни в трущобах, смешались воедино, и теперь в душе Егора причудливо переплелись идеализм из прошлой жизни и цинизм из настоящей. Гремучая смесь, заставляющая ГГ совершать ПОСТУПКИ. Спокойной жизни не будет… да не очень-то и хотелось!