Детство комика. Хочу домой! - [6]
Дрожа от напряжения, с набухшими венами на висках, Бенгт еще раз поднимает солнечные часы, и едва он успевает это сделать, как солнце прячется за тучами, а на лицо падают первые капли дождя.
— Нет, все, я сдаюсь, — хнычет Бенгт себе под нос, — этот чертов двор кривой. Поэтому они не стоят. Да и вообще, зачем, на хрен, нужны эти часы? Глупости это. В этой чертовой стране, кстати, все время идет дождь. А всё социалисты виноваты. И двор кривой, и спасибо никто не скажет. Одно нытье и попреки с утра до вечера. А надо-то всего ничего: немного тепла, приветливости, чуточку уважения. Так ведь нет же! Нет ведь, нет ведь, нет ведь! Много хочешь. Даже дети на тебя орут. Другой бы поорал на отца. Так бы получил! Слишком добренький. Слишком добренький и безвольный. В этом все и дело.
Он утирает нос тыльной стороной ладони. Ужасно жаль его, но никому нет до него дела.
На ухоженном соседнем дворе стоит сосед и из шланга поливает лужайку, а его послушные дети тем временем тащат срезанную вербу.
Сосед надевает на шланг насадку, подходит к забору и сварливым тоном зовет Бенгта.
— Слышь, Линдстрём, — скрипит он, — ты чего не выпалываешь свои одуванчики? — И продолжает, не дождавшись ответа: — Твои одуванчики перебираются на наши лужайки. Какой нам смысл ухаживать за лужайками, пропалывать их, если ты не выпалываешь одуванчики? У нас ведь они тут же вырастают снова.
— А, тебя, значит, беспокоят одуванчики… — отвечает Бенгт, подходя к забору. — Да, одуванчики — это проблема, — многозначительно произносит он, пиная забор и сплевывая. — А я что-то все хвораю в последнее время. — И, подождав, добавляет: — Сердце. Наследственное.
— Вот черт, — отвечает сосед, пинает забор, чешет грудь и сплевывает, — ну, серьезного-то ничего нет?
— Не знаю, врач вот дал какое-то зелье — вроде как должно помочь.
Бенгт торжествующе достает из нагрудного кармана нитроглицерин и показывает соседу, сплевывает, ковыряет в ухе и пинает забор.
— Вот черт, — снова говорит сосед, сплевывает и пинает забор, — а что, дети подсобить не могут?
— Могут, ясное дело, — Бенгт тихо матерится про себя и пинает забор, — сейчас позову. Юха! Марианна! Выйдите на минутку!
Из дома ни звука.
— Сейчас придут, — произносит Бенгт, смущенно улыбаясь и пиная забор.
— Слышь, — говорит сосед, тоже пиная забор, — дай-ка посмотреть твое лекарство — может, у меня то же самое.
Сосед тоже достает лекарство из нагрудного кармана, и они сравнивают.
— Нет, не то… А ты что от язвы пьешь?
— Знаешь… У меня нет язвы — пока, только катар, от него я пью новалюцид.
— Вот черт, — произносит сосед, пинает забор, чешет руку и плюет, — новалюцид, он жидкий, что ль?
— Ага, — отвечает Бенгт, плюет, прокашливается и пинает забор.
— Плохо с детьми управляешься. Не идут!
— Ой. Доска шатается.
— Чего?
— Надо эту доску прибить, — бормочет Бенгт и наклоняется, чтобы получше рассмотреть.
— Плохо ты с ними управляешься, — повторяет сосед.
Бенгт поднимается.
— Не понимаю, куда они пропали… Юха! Марианна!
Сосед упивается своим превосходством, добивая:
— Так у тебя и язвы нет…
— Ну, как сказать… — парирует Бенгт, — врачи говорят, что катар, может, еще хуже, чем язва, так что…
— Вот черт. Да, тогда у меня катар.
— ЮХА И МАРИАННА! А НУ-КА, МАРШ СЮДА! — кричит Бенгт, и голос у него срывается. — Что-то дерьмово с глоткой, — объясняет он, морщась.
— Да, нет у тебя управы на детей, — злорадствует сосед.
— Что-то у меня тут разболелось, — говорит Бенгт. Он долго и сосредоточенно мнет живот. — У тебя там же?
— Да нет, у меня вроде здесь… — Сосед мнет живот чуть повыше и морщится сильнее. — Не знаю, что-то урчит и пухнет.
— А у меня отрыжка по самое не могу!
— Да, спасибо еще, что из меня еда обратно не лезет, — заявляет сосед, нажимает на живот и вздыхает. — А что ты на ночь пьешь?
— Свечи от почечных камней — на случай, если во сне будет приступ, — хвастается Бенгт.
— Вот черт!
— Ага!
— Вот черт!
Они так возбуждаются, что им не хватает слов. Все это так красиво! Им надо как-то выразить свои чувства.
Поэтому оба пинают забор.
И тут из дома выходит Юха.
— А вот и Юха наконец-то! — облегченно вздыхает Бенгт. — Ты куда, Юха?
— Никуда.
Он проходит мимо отца и соседа, не останавливаясь.
— Только ненадолго, — растерянно произносит Бенгт.
Ритва открывает окно.
— Еда готова! — кричит она. — Как там часы?
— Вот, баба еду приготовила, надо идти, — бормочет Бенгт и идет к дому.
— Только не забудь про одуванчики, слышь, — орет ему вслед сосед, — их надо рвать с корнем, иначе они снова вылезают. Чертова дрянь эти одуванчики!
Как только оба уходят, из забора вываливаются четыре доски и остаются лежать на земле.
Юха ненавидит кататься на коньках. У него слишком слабые лодыжки. Они подворачиваются.
Кроме того, он не умеет тормозить. Чтобы затормозить, ему приходится либо врезаться в бортик, либо падать на лед.
И когда отец в конце концов разрешает ему сойти со льда — посиневшему от холода, сопливому, со слезами на глазах, — у него не получается снять коньки, потому что они примерзли.
Юха ненавидит кататься на коньках!
Папа дарит ему новые коньки каждое Рождество.
Это входит в папин план: будь другом своему ребенку.
«Вот так уходит день от нас, уходит безвозвратно» — новый роман скандально известного писателя, драматурга, шоумена и почетного гомосексуалиста Швеции Юнаса Гарделя.Гардель играет мифами и символами массового сознания, показывая, что фетиши нашего быта на самом деле не заполнены никаким смыслом. Нарушена причинно-следственная связь: не потому всюду подсвечники, что Рождество, а потому Рождество, что всюду подсвечники.Помещая «маленького человека» и его серые будни в центр повествования, автор дает очень точную картину состояния общества.
Шведы оказались любителями копаться в нездоровых семейных отношениях, мрачно шутить (героиня «Cheek to cheek» Юнаса Гарделя работает в похоронном бюро и встречается по объявлению со звездой шоу-бизнеса «для серьезных отношений») и культивировать смерть (два из шести представленных произведений называются «Отцеубийство» и «Воля к убийству»). Кроме того, они действительно умеют писать пьесы — то есть хорошо прорабатывать структуру, вырисовывать характеры и закручивать интригу. Правда, без фирменной тоскливой флегматичности не обошлось, а потому монолог героя «Европы утром и вечером» Розы Лагеркранц, который едет в поезде и рассказывает, какая сука его жена, занимает семь страниц.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.