Детство комика. Хочу домой! - [5]
«Тра-ля-ля — здесь нет никаких дырок — тра-ля-ля!»
Но покупатели будут все время обнаруживать эти дыры, и семейству придется восклицать: «Ой, дырочка!»
— Юха, ты знал, что тут дыра? — строго спросит Бенгт.
— Нет, папа, я правда не знал! — ответит Юха.
— Марианна, а ты знала, что тут дыра? — продолжит Бенгт.
— А что, там дыра?
И вся семья, выстроившись в шеренгу и теряя свои места в раю, примется заверять, что они и малейшего представления не имели о том, что за картинкой дыра.
Но все это будет через много лет. А пока Пердыш довольно жует стены и не знает о том, что папа Бенгт спустя всего несколько месяцев запишет его к ветеринару в «Друзьях животных» на усыпление и что вся семья будет рукоплескать, когда карликового кролика наконец увезут прочь.
Даже Марианна не будет его жалеть, а ведь это все-таки ей подарили Пердыша на день рождения.
В гараже у них, кроме всего прочего, есть птичья клетка и клетка для морской свинки. Птичья клетка осталась от канарейки, которая погибла после попыток Юхи и Марианны приручить негодяйку, длившихся полгода.
А заведя морских свинок, семья завела и знакомство с «Друзьями животных».
Ритва думала, что «Друзья животных» — это что-то вроде гостиницы для домашних питомцев, и, собираясь оставить там Снитте, Снатте и Снутте, взяла с собой детей, чтобы показать детям, как чудесно Снитте, Снатте и Снутте проведут лето, когда семья уедет.
— Вы хотите посмотреть, как мы будем их умерщвлять? — спросила добрая тетенька в «Друзьях животных» и открыла крышку большого ящика, где Снитте, Снатте и Снутте отравятся газом.
Юха и Марианна рыдали после этого несколько дней подряд, оплакивая Снитте, Снатте и Снутте.
Пердыша же никто никогда оплакивать не будет.
Еще одна пустая клетка в коллекцию. Вот и все.
Я люблю стоять на сцене, но гастроли — это скучища, всегда чувствуешь себя таким одиноким. Один едешь, один спишь, один ешь. Перед выступлением надо собраться с мыслями, а после — ты уже слишком устал, чтобы с кем-то встречаться.
Рестораны в Швеции неописуемо пусты. Из колонок доносится «Bridge over troubled water»[9]. На перекрестке красный свет сменяет зеленый, и наоборот. В ресторане нет никого, кроме меня и двух молодых людей, завершающих трапезу чашечкой кофе.
«Мне один друг рассказывал, что в Стокгольме какой-то тип вбежал в метро и стал стрелять из дробовика!» — говорит один.
«Правда? — удивляется другой. — Прямо-таки заряженного дробью?»
«Да… Знаешь, ни за что не решился бы жить в Стокгольме!»
Официант не говорит «пожалуйста», ставя передо мной заказ.
«Спасибо», — говорю я.
Просто чтобы услышать чей-нибудь голос.
Пицца как пицца. В колонках бренчит «Memories». Я жую. Красный свет сменяет зеленый, и наоборот. «All alone in the moonlight»[10]. На улице ни души.
Забирая тарелку, официант не спрашивает, понравилась ли мне еда.
Он вообще ничего не спрашивает.
«Спасибо, — говорю я, чтобы услышать голос. — Можно счет?»
Парни допили кофе и ушли. Красный свет сменяется зеленым, потом снова загорается красный. Официант не приносит счет. Магнитофон выключили. Я подхожу к бару и расплачиваюсь.
Пицца стоит пятьдесят пять, вода из-под крана — пять крон.
«Вы берете деньги за воду из-под крана?» — удивляюсь я.
«Да», — отвечает официант.
Я ухожу, не поблагодарив.
Гостиничный номер в точности как все шведские гостиничные номера средней руки: герметичный и звукоизолированный.
Гардины, кровать, покрывало, кресло и диван розовые. Все дерево розового цвета. Всю ночь развлекает MTV. На часах половина одиннадцатого. Еще тринадцать часов мне сидеть одному в гостиничном номере.
Я звоню на свой автоответчик.
«Сейчас меня нет дома, но вы можете оставить сообщение после второго сигнала, и я перезвоню вам, как только смогу».
Просто чтобы услышать голос.
Воскресенье. Бенгт занят установкой только что купленных солнечных часов.
В Сэвбюхольме нет сада, в котором не нашлось бы места солнечным часам. Даже там, где никогда не показывается солнце, имеются они — солнечные часы.
В Сэвбюхольме солнечных часов больше, чем счастливых людей.
По воскресеньям у Бенгта есть время взяться за семью, осмотреть дом и поковыряться в саду. Ради выходных и живешь.
— Йессэр! Ради них и отпуска.
Начхать, что весь отпуск идет дождь.
— Йессэр! Какого лешего, однова живем, и какая разница будет через сто лет, и Рождество только раз в году, или как там говорят?
Как там говорят?
Бенгт смотрит на часы, щурится на солнце и поворачивает тяжелые часы, чтобы они показывали верное время.
Когда тень наконец падает, как следует, он отпускает часы, которые тут же валятся на землю.
— Да какого же… — стонет Бенгт и снова поднимает часы. Едва он успевает утереть пот со лба, как часы тут же падают снова.
И Бенгт радостно смеется.
Нет, он не смеется. Он бранится.
Он рычит, что взял бы и убил.
Но солнечные часы не убьешь.
Солнечные часы их всех переживут.
Еще долго после того, как они все покинут эти места, часы будут стоять там, где некогда был их сад, еще долго после того, как взорвутся все электронные часы и заржавеют механические, эти солнечные часы будут стоять как памятник примитивным попыткам человека приручить время.
Шведы оказались любителями копаться в нездоровых семейных отношениях, мрачно шутить (героиня «Cheek to cheek» Юнаса Гарделя работает в похоронном бюро и встречается по объявлению со звездой шоу-бизнеса «для серьезных отношений») и культивировать смерть (два из шести представленных произведений называются «Отцеубийство» и «Воля к убийству»). Кроме того, они действительно умеют писать пьесы — то есть хорошо прорабатывать структуру, вырисовывать характеры и закручивать интригу. Правда, без фирменной тоскливой флегматичности не обошлось, а потому монолог героя «Европы утром и вечером» Розы Лагеркранц, который едет в поезде и рассказывает, какая сука его жена, занимает семь страниц.
«Вот так уходит день от нас, уходит безвозвратно» — новый роман скандально известного писателя, драматурга, шоумена и почетного гомосексуалиста Швеции Юнаса Гарделя.Гардель играет мифами и символами массового сознания, показывая, что фетиши нашего быта на самом деле не заполнены никаким смыслом. Нарушена причинно-следственная связь: не потому всюду подсвечники, что Рождество, а потому Рождество, что всюду подсвечники.Помещая «маленького человека» и его серые будни в центр повествования, автор дает очень точную картину состояния общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ДРУГОЕ ДЕТСТВО — роман о гомосексуальном подростке, взрослеющем в условиях непонимания близких, одиночества и невозможности поделиться с кем бы то ни было своими переживаниями. Мы наблюдаем за формированием его характера, начиная с восьмилетнего возраста и заканчивая выпускным классом. Трудности взаимоотношений с матерью и друзьями, первая любовь — обычные подростковые проблемы осложняются его непохожестью на других. Ему придется многим пожертвовать, прежде чем получится вырваться из узкого ленинградского социума к другой жизни, в которой есть надежда на понимание.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.