Детский сад - [159]
вот так и придуривались — а потом в полынью бултых поплавать — да не просто а чтоб в наушниках и обязательно виски в тюбике чтоб прямо в глотку и на рыбалку с лазером — паль-ни! глот-ни! — плывешь себе хвостиком виляешь под старуху бесси смит в наушниках — высоко так поет в ушах чисто — вот так мы и играли о жизнь как дети в жмурки — тебе ктонибудь хоть когданибудь рассказывал про бесси смит рыбка????? — лапа моя пойди спроси свой вирус — пусть он тебе сыграет старину бесси [29] — мы под нее и отдыхали и на рудниках вкалывали — под бесси и под кросби — они нам и под покровом синего моря пели — история оживает прямо в ушах — ну прямо как ветер поет по льду — и вот мы заплывали прямо в недра айсбергам — они как ноздреватый стеклянный сыр — гладкий весь в дырках и пронизан задумчивым светом — свет струится вверх по трещинам, высвещает пузыри и странных мертвых созданий застывших внутри — рыбка я ж была молода — молода и не менялась пока не встретила своего мужа — ролфа у меня появилась когда мне было уже сорок — вот так я поздно от домашнего нашего уклада оторвалась — от обоев штор сервизов ковров и четырех тех стен
ЧЕРТ ВОЗЬМИ РЫБКА
они хотят чтоб я снова вернулась в Лондон — и там состарилась и завяла — хотят лишить меня снега — и родных моих морозов — и чтоб я лишилась звезд — и огня — и открытого простора — чтоб я там лежала так же без движения со своей глухотой
здесьто дома на холоде глухота не проблема — со мной мои собаки они мне все приносят — здесь и солнце на льду и воздух свежий — и почта приходит с письмами проведать и поговорить
быть глухой в южном кенсингтоне это значит тебя запрут с бабенкой-сусликом которая так и дрожит боится что ты ее съешь — я глухая рыбка и ходить не могу — бедро сломано и суставы все как заклинило — мне приходится перебираться ползком мая ты рыбонька — так что и домой меня отправят на корабле как моржовую тушу — я и не шевельнусь без суставов-то — а потом скажут что я у них там должна оставаться пока окончательно не замру — буду как старая живая шкура на полу — языком шевелит коекак а сил даже стопку поднять не хватает изза того что рука дрожит — старая леди увядшая как лист — и головы даже поднять не может — ни света ни звука ни движения ни тепла ни холода — ничего нет там куда мы направляемся рыбка — ну так я поползу — да, поползу нынче ночью на ту льдину — найду в себе силы повернуться на спину лицом к звездам — я знаю что такое холод лапка моя — он надвигается медленно — ты как будто засыпаешь — и вот я засну глядя на эти звезды — к тому времени как ты это получишь рыбка меня давно уже не будет
любовь это факел который ты передаешь — я вот пыталась передать его своей крошке — певчей моей толстухе птичке оперной певичке — как я ненавижу оперу и откуда только она ее поднахваталась????? сама собой както — любовь это факел который ты передаешь — как ктото передал его в свое время тебе рыбка — ты никогда не рассказывала мне про свою маму а она наверное тебя любила — ну не она так ктонибудь еще — а ты любила ролфу а ролфа любила тебя — и надо просто упереться пятками — и мне кстати тоже — это счастье — вот какаято старая леди упирается пятками — в лед что ли — не горюй это все к лучшему
люблю
гортензия пэтель
Всё в настоящем времени. Всё еще в настоящем, и всё еще во времени.
«Когда?»
«Вот она я, пакуюсь перед отправлением в космос. Бегаю по своим шкатулочным комнатам, от волнения живот поджимает. Я все еще боюсь Троун, боюсь космоса, «Комедии».
Беспокоюсь о своих комнатных растениях. На кого я их оставлю, чтобы они не погибли от чересчур обильного полива или от недосмотра? Переживаю насчет базилика в горшке, который можно использовать при готовке как добавку, и насчет гортензии. В данный момент это мой главный объект для беспокойства; жвачка для здравого ума, которую жуешь и жуешь, пока окончательно не исчезнет вкус.
В раздвижные панели моей партийной квартиры раздается стук, да такой, что они ходят ходуном. «Кто это? Троун? Да я же Терминал! Терминал», — успокаиваю я себя, а сама машинально раздвигаю створки, одну за другой, проходя через заизолированное мертвое пространство. Отодвигаю створки и, еще не успев разобрать, кто и что передо мной, замираю как вкопанная. Руки-ноги буквально отнимаются.
В проходе стоит Ролфа.
Снова в меху, и в неимоверно цветастой одежде.
— Приветик, — говорит она. — Чего мечешься туда-сюда? Не видишь — гости.
«Эх, ну почему именно сейчас?
Вот они, режиссерские замашки. Да, я рада, я сама хотела повидаться, но вот как раз сейчас момент самый неподходящий». Милена рассеянно проводит рукой по своим волосам.
«Что ж, Милена, ты вполне ясно даешь понять, что время для визита самое неподходящее, ну да ладно, не прогонять же незваную гостью».
— Да я тут, это, пакуюсь, — говорит Милена с натянутой улыбкой и, прикрыв глаза, мелко трясет головой.
Ролфа, видимо все понимая, молчит.
— Ну как ты, Ролфа?
— А? Да так, ничего себе. Надо, понимаешь, рвать когти. Я ненадолго.
Милена-режиссер чувствует явное облегчение. А в уме прикидывает, сколько времени понадобится дополнительно затратить на сборы.
Старая травма позвоночника привела к тому, что водолаз Дима Колесников потерял способность ходить. Уже три года он прикован к больничной кровати. Но не всё так безнадёжно. Вылечить Диму берется новая отрасль медицины — энерготерапия.
Сигом прилетел исследовать планету, очень похожую на Землю. Здесь есть море и берег, солнце и небо. Надо было работать, действовать, но сигом только сидел на берегу, смотрел на море и размышлял. Такое с ним случилось впервые.
Несколько лет назад Владимир Левицкий сильно пострадал при пожаре. Он получил ожоги и переломы, а кроме того, ему раздробило рёбра, и врачам пришлось удалить у него правое лёгкое и часть левого. Теперь же он — неоднократный чемпион Европы по лёгкой атлетике и представляет СССР на международных соревнованиях. Возможно ли это?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
Об озере Желтых Чудовищ ходят разные страшные легенды — будто духи, или какие-то чудища, стерегут озеро от посторонних и убивают всякого, кто посмеет к нему приблизиться. Но группа исследователей из университета не испугалась и решила раскрыть древнюю тайну. А проводник Курсандык взялся провести их к озеру.
Ироничные и увлекательные летописи первых попыток человечества принести блага земной цивилизации на далекие планеты…
Крипта.«Реальная» столица Сети. Рай хакеров. Кошмар корпораций и банков. «Враг номер один» ВСЕХ мировых правительств. В сети нет ни стран, ни национальностей. Есть только СВОБОДНЫЕ люди, готовые сражаться за свою свободу!..
Крипта.«Реальная» столица Сети. Рай хакеров. Кошмар корпораций и банков. «Враг номер один» ВСЕХ мировых правительств. В сети нет ни стран, ни национальностей. Есть только СВОБОДНЫЕ люди, готовые сражаться за свою свободу!..
«... „Собаку-хлопушку“, предварительно натасканную на его феромоны и цвет волос, Тернеру посадили на хвост в Нью-Дели. Она достала его на улице под названием Чандни-Чаук, проползла на брюхе к арендованному им „БМВ“ сквозь лес коричневых голых ног и колес рикш. „Собака“ была начинена килограммом кристаллического гексогена, перемешанного с тротиловой стружкой.Тернер не видел ее приближения. Последнее, что он помнит об Индии, – розовая штукатурка дворца под названием «Отель Кхуш-Ойл». ...»Мир романа Уильяма Гибсона «Граф Ноль» – классика киберпанка!