Детский сад. Книга 6 - [2]

Джарри хмыкнул.

- Для кого как, но для меня... Я вижу такое богатство! Мы же все страдаем от нехватки обуви, а тут... Сделать стельки из этого материала, продырявить их по бокам, парочку шнурков в них - и вот вам летние сандалии для всех. А то мы обувное дерево обрабатываем - это и очень долго, и снашивается оно довольно быстро.

Мальчишки немедленно бросились ощупывать резину. Селена - вместе с ними. Резина оказалась мягкой, но твердоватой, и хозяйка места признала, что семейный прав!

А когда начали целенаправленно искать эту резину по всему хранилищу - и не только этому (Мика хомячить умеет!), выяснилось: кожухов столько, что обитателям Тёплой Норы летней обуви теперь хватит на несколько лет вперёд.

На три дня Тёплая Нора превратилась в обувную мастерскую. Все, кто только умел уверенно держать в руках ножницы и ножи, работали над раскроем пористой резины. Как обрадовались малыши лёгкой обувке!..

... Из тёмного туннеля Селена выскочила на простор заводи и в очередной раз ахнула от чуда открывшегося пространства - неба и воды.

- Селена, иди сюда! Мы здесь! - радостно закричал Мирт, а Джарри помахал рукой.

Вся компания устроилась на камнях, которые лениво омывала вода.

Крик Мирта отозвался в берегах заводи, а затем пропал. Когда Селена подошла к камням, Джарри помог ей перебраться на тот, на котором сидел. Она устроилась, плотно прижавшись к семейному, блаженствуя после бега в зябкой темноте от тепла его рук, от солнечных лучей, пригревших её макушку. Стало так тихо, что птичий пересвист показался оглушительным. Даже негромко болтавшие между собой мальчишки притихли, и Селена видела, как подёргиваются плечи Хельми, вразброс укрытые длинными, до пояса, огненно-чёрными волосами, пока он мечтательно смотрит на заводь: наверное, представляет, как взлетел бы над этой спокойной поверхностью... Мельком пожалела, что рядом нет Коннора, что он многое потерял, не видя этой небесно-водной чаши с зелёными краями, не слушая этой тишины... Молчали долго - даже непоседливый Мика, потом Селена тихонько спросила:

- Коннора опять сегодня в комнате не было?

- Нет. Он уш-шёл на кладбище, - отозвался, не глядя на неё, Хельми. - Я летал веч-чером - видел. Там ш-шалаш-ш дозорных ос-стался - после того как мы с-сигналку для разумных оборотней с-сделали. Там и с-спал.

- Когда Хельми сказал, я бегал туда - посмотреть, как он там, - смущённо признался Колин. - Он поднял шесты, которые упали, и сделал всё, чтобы можно было спать и под дождём.

С появлением Трисмегиста в деревне с Коннором начало твориться что-то странное. Вот уже три месяца он отмалчивался и старательно улыбался, если его спрашивали, в чём дело и почему он вдруг начал сторониться всех. Чаще всего он уходил куда-то, и найти его, жёстко защищённого от "прослушки" сильнейшими, его собственной разработки оберегами, стало невозможно. Сначала всё было как-то незаметно. Ну, углубился в какие-то размышления - так сложный переходный период для подростка. Но Коннор привычно появлялся в столовой, в обычные часы сидел на уроках в учебном доме, и вроде нечего за него волноваться... А в последнюю неделю Селена внезапно узнала, что он больше не спит в комнате братства.

Деревенское кладбище находилось недалеко от Тёплой Норы. Посередине их улицы отсутствовал один дом, а вместо него была небольшая лужайка, обрамлённая кустами и пересечённая небольшой дорожкой из каменных плит. Это место выглядело настолько мирным, что кладбище воспринималось частью деревни - и дети, и взрослые просто не обращали на него внимания... Если не требовалась срочная помощь, которую могли оказать тамошние призраки. В истории Тёплой Норы таких обращений за помощью на кладбище было несколько. Но Селена никак не ожидала, что старший сын уйдёт к местам упокоения, чтобы... Чтобы что?

Трисмегист сказал, что в чём-то понимает мальчика и не собирается оставаться в деревне дольше необходимого. А необходимого оказалось много.

Первым на ноги крепко встал Вилмор. Основные его раны залечил старик Бернар, но кости срослись неправильно, и взрослый оборотень продолжал хромать. То, что сотворил Трисмегист, кроме как чудом, назвать невозможно: Вилмор хоть и побаивался его, как и Бернара ("Эльф же!"), но на все часы лечения обязательно ходил.

Одновременно старый бродяга взялся за калеку Ригана. Малышня, везде и повсюду неугомонно лезшая подсматривать и подслушивать, в первый же день подглядывания за сеансом лечения мальчика-дракона с великим рёвом прибежала к Селене, умоляя, требуя отнять у страшного, жестокого старика бедного Ригана, который так кричал от боли, так кричал, выполняя упражнения Трисмегиста! Сам же заплаканный Риган вернулся в Тёплую Нору, с трудом ковыляя - по всем внешним признакам сильней, чем раньше. Но глаза сияли, когда он торопился к Селене и когда, словно рассказывая ей величайшее откровение, он выговорил:

- Я буду летать!

В тот же вечер, едва только выдалось свободное время, рассерженная Селена помчалась к Трисмегисту ругаться.

- Зачем вы даёте ребёнку надежду, если ещё ничего неизвестно!

Старый бродяга, благо тепло, устроился в садовом домике, в усадьбе одного из разгромленных магическими машинами домов, до ремонта которых руки поселян пока не доходили. Сидел он в момент появления хозяйки места на скамейке, под единственным окном домика. Бесстрастное лицо старого эльфа ничуть не изменилось, когда он ответил: