Детка - [67]

Снаружи нестерпимо палит солнце. Даже очки «Рэй Бен» на носу Уана не могут помешать ему впивать ослепительный грохот дня во всем его блеске и белизне – так лезвие ножа сверкает в лужице пролитого молока. Он хочет открыть дверцу машины и обжигает пальцы о раскаленную ручку. В салоне – как в скороварке, где готовится цветная фасоль, – так можно заживо свариться. Кожа сидений до того припекает, что, когда Мария Регла пытается устроиться поудобнее, яичники ее не выдерживают и бедная девочка в один момент вполне оправдывает свое второе имя.[29] На всем острове ни в одной аптеке не найдешь интимных принадлежностей, десять прокладок в год выдается по карточке, и никто не знает, когда именно их будут выдавать; при этом право на их получение, разумеется, имеют исключительно особы женского пола соответствующего возраста. Единственный выход – отправиться в дипломатический магазин, там они должны быть, хотя и очень дорого: упаковка из десяти штук стоит девять долларов пятьдесят центов. Мария Регла вне себя от перспективы ехать в «дипломатник», потому что никак не может привыкнуть к мелким пакостям, которые так любят устраивать коммунисты. Мать тоже вне себя: давление у нее подскакивает – ей бы сейчас таблетку под язык, но и таблеток нет. Она-то уж точно ни за что бы не поехала в «диплодок». Ей до смерти стыдно, что Уан вынужден тратиться на интимные женские принадлежности и таблетки. Тем не менее деваться некуда, к тому же она должна ему доллар, который, хоть тресни, не может вспомнить, куда запрятала. Глаза у Куки наливаются кровью и, кажется, сейчас выскочат из орбит, в уголках рта кипит пена. Ничего не остается, как поскорее везти ее в больницу. В «Калисто Гарсия» чудодейственных таблеток нет. Врачи очень вежливы и оказывают первую помощь. Оказав ее и узнав, что Уан полуиностранец, из той страны, которая мгновенно располагает к себе и будит любопытство каждого кубинца – из Закордонии, они дают направление в «Камило Сьенфуэгос» – больницу в Фулас, где делают операции на сетчатке глаза. Не одно око успело пытечь из орбиты за краткое мгновение между тем, как вырубают гнет и успевают включить дежурное освещение.

В «Камило Сьенфуэгос» удается убить двух зайцев разом: купить спасительную пилюлю и прокладки в нагрузку. За время ожидания кровь Детки Реглиты просочилась сквозь дырявые джинсы на кожаное сиденье «мерседеса». Исступленный и уже наполовину раскаявшийся, что вернулся на прекрасную Кубышку, Уан трет сидение спиртом; небольшое пятно все же остается, но сгустков нет. Регле необходимо поменять одежду. К тому же Уан в любом случае решил поехать в дипломатник, чтобы приобрести соответствующее платье и выходные туфли, гак как Кука Мартинес вместе с дочерью будут сопровождать его этим вечером во дворец Революции, где проводится торжественный прием, посвященный церемонии вручения билета члена кубинской коммунистической партии Нитисе Вильяинтерпол великосветской даме, воцарившейся на свинячей кубинской кухне. Уан знает, что ему не избежать поездки во дворец: только что незримая рука опустила в карман его пиджака пригласительный билет. Приоткрыв карман и искоса взглянув на приглашение, он прочел текст, набранный рельефными золотыми буквами на белом картоне.

Они садятся в машину, Мария Регла подстилает под себя картонку из-под яиц, чтобы снова не изгваздать сиденье. На полной скорости, изнемогшие от жары, они несутся в «Мэзон», что на углу четырнадцатой и седьмой улиц в Мирамаре. Переступить порог этого заведения – все равно что получить пропуск в рай. Накрахмаленный с ног до головы господин открывает и закрывает входную дверь. Униженно улыбнувшись Уану, он сморщивает губы в подобии улыбки, адресованной Куке Мартинес и Марии Регле, которая вошла со шлейфом мух вокруг бедер, потом вновь переводит взгляд на Уана и спрашивает, есть ли у девочки удостоверение. Уан с готовностью отвечает, что в этом нет никакой необходимости, ничего показывать не надо – это его дочь. Величественный мажордом не совсем уверенно соглашается, думая про себя, что дети у этих иностранцев настоящие свиньи, одно слово – хиппи, и что, будь его воля, отправил бы он их всех рубить тростник. А может, это не дочка, а любовница? Пропустив посетителей, он продолжает пребывать в раздумьях о мероприятиях, которые необходимо провести, чтобы страна вышла наконец из состояния недоразвитости.

Мария Регла жадным взглядом окидывает роскошные платья – экстравагантные до глупости – из разного рода тюля и прочих невообразимых тканей, полку с кожаными портфелями, украшенными позолоченными и посеребренными уголками и плакетками, вечерние туфли и, наконец, не выдержав, бежит к одному из отделов, перед тем бросив на отца предсмертный умоляющий взгляд. Он ободряюще подмигивает ей и предлагает не спеша выбрать все, что ей необходимо. Кука Мартинес, оцепенев от робости, скукоживается, как перезрелая вишня. Укрывшись за спиной Уана, она ужимками и жестами просит дочку быть скромнее и выбрать только то, что действительно необходимо, чтобы сменить запачканные кровью и обсиженные мухами брюки. Уан легонько подталкивает Карукиту вперед. Подведя ее прямо к вешалке, он показывает ей платье из черной «тюленьей кожи», расшитое синими лентами, и просит, чтобы Кука примерила его. Кука думает, что даже в бреду не надела бы такое безобразие. Свои мысли она выражает следующим образом: