Дети золота, дети песка - [31]

Для Ренэйст это кажется диким. В ее мире детей оберегают, ведь так тяжело вырастить здоровое потомство в суровых их условиях. За жизнь Ове мать его боролась долго, с трудом отпустила проходить ритуал посвящения, ведь рожден он был слабым и болезненным. Таких семей, как у Олафа ярла, где много детей, крайне мало, и настоящим богатством считаются здоровые наследники. А здесь дитя приравнивается к мусору, пыли под ногами. Возможно, это вовсе не то, на что должна она обращать внимание в подобной ситуации, но раскаленным металлом въедается под кожу это зрелище.

Рыдающий маленький мальчик, сквозь пальцы которого бежит горячая кровь, и поток людей, которым абсолютно безразлична его боль.

Устав держать голову поднятой, Рена вновь опадает на покатый лошадиный бок, морщась от вони, что исходит от шерсти. Тошнота подкатывает к глотке, но ей удается совладать с собой. Животное хлещет себя хвостом по крупу, грязные пряди попадают луннорожденной по лицу, и она скалит зубы, представляя в красках, как набросится на тех, кто пленил ее, сразу же, как только ноги ее коснутся земли.

Только вот не случится это. Она слишком устала, ослабела, ей нужны вода и отдых. При всем желании не сможет дать она достойный отпор, а от Радомира и то толку сейчас нет. Приподнимаясь, Ренэйст все пытается рассмотреть, дышит ли ведун. Радомир бледен, он не двигается, и ненароком кажется ей, что для него это конец.

Никто ему не давал права на то, чтобы умирать.

Постепенно шум стихает, рыночная площадь оказывается позади. Теперь даже воздух становится чище, или же ее тело обманывает само себя? Видят боги, она так устала, что вряд ли сможет отличить явь от собственных мыслей.

Лишь бы больше не снились сны, подобные тому, что приснился ей тогда, на берегу.

Эта часть города от той, которую они минули, ограждена белоснежной каменной стеной. Огромные алые врата причудливой округлой формы распахивают перед всадниками еще задолго до того, как те к ним приближаются. Но с удивлением видит она, что за воротами скрывается пышная зелень, вдоль дорог, выложенных камнем, высажены диковинные деревья, а от аромата цветов кружится голова. Словно в иной мир попали, пройдя по Бивресту из пламенного Муспельхейма в блаженный Альвхейм. Разве может возникнуть подобное чудо среди пустыни?

Белолунная уже не чувствует собственных ребер, тело ее полнится лишь злобой и болью, но ныне она беспомощна. Мучения ее вскоре прекращаются – проехав по дороге, ведущей к самому дворцу, останавливаются и спешиваются. Ее рывком бросают на землю, заставив северянку глухо застонать от боли. Подле нее, подобно мешку, грузно падает солнцерожденный, не издав при этом ни звука. Приподнимается Ренэйст, упираясь в землю одним плечом, и вглядывается пристально в неподвижную фигуру до тех пор, пока уставшим глазам не удается заметить, как вздымаются его бока при каждом вдохе.

Их разделяют, и Ренэйст не знает, куда уводят Радомира. Ее заставляют встать на ноги, толкают в спину, вынуждая шагать следом за одиним из ублюдков, что привезли луннорожденную в это место. Она рычит и вырывается, стремится сорваться прочь, но держат ее слишком крепко, пресекая любую возможность побега. Ренэйст оборачивается вновь, смотрит на то, как волочат Радомира по земле, и скалит зубы.

Они все поплатятся за это.

Изнутри дворец кажется еще более просторным и светлым, чем снаружи. Прихрамывая, Ренэйст рассматривает причудливые стены, покрытые искусной резьбой, но старается не высказывать своего восхищения. Сейчас должны волновать ее совершенно другие вещи, а не красоты вражеского края.

Один из мужчин, сопровождающих ее, говорит что-то второму и, дождавшись его кивка, уходит прочь. Будь Ренэйст в лучшем состоянии, то смогла бы справиться с ним, да только не лишняя ли это бравада? Конунгова дочь наблюдает за удаляющимся падальщиком, получая очередной толчок в спину, и кидает на мужчину полный немой ярости взгляд. Того это только забавит, и он толкает северянку снова, отчего та, оступившись, едва не падает на пол.

Коридоры пусты, и лишь вдалеке слышит она чьи-то голоса. Не стоит ждать того, что окажется в далеком этом месте кто-то из ее народа; они никогда не высаживались на эти берега. С тоской вслушивается она в отголоски чужих разговоров, звонкого смеха, продолжая шагать навстречу неизвестному.

Но дорога эта приводит ее в купальню.

От горячей воды в помещении стоит плотный пар, и Ренэйст щурится, словно слепой щенок, силясь разглядеть хоть что-то. Кажется ей, что она ослепла, тело напрягается, как в ту ночь, когда они охотились на тролля. Подумать только, как давно это было! В самом деле, в тот миг ослепла она, но лишь от снега, что попал в глаза, пока спускались они втроем на одном щите, крича и прощаясь с жизнью. Чудится Белолунной, словно бы вновь оказалась дома, среди холодных снегов и вечной ночи.

Никогда так сильно не хотела она вернуться, как сейчас.

Следовавший за ней мужчина громко говорит что-то, и из глубин купальни выходит пожилая женщина. Из-за ее спины выглядывают несколько юных, которые смотрят на нее в изумлении, не понимая, кто она такая. Мужчина и женщина говорят о чем-то, Ренэйст смотрит на дверь, чувствуя, как от жара становится ей хуже. Жажда становится только сильнее, дыхание затрудняется, и она словно бы ныряет в мутный туман, скрывающий вязкую воду.