Дети золота, дети песка - [22]

– А я все равно пойду! Не мила мне жизнь без тебя!»

– Не плачь, девочка, – велит он. – Говори, что терзает тебя? Край вражеский? Всем нам было здесь худо, как прибыли сюда, да и сейчас нелегко. Нечего слезы лить, вместе будем нести эту ношу, единым народом.

Отстраняется Весна, смотрит на ведуна глазами зелеными, покрасневшими от слез, и никак не может найти в себе силы, чтобы сказать горькую правду. Смотрит и боится, сомневается – должна ли сказать? Быть может, и не помнит он Радомира, может, и знать о нем ничего не хочет. Юный ведун ни слова об отце своем не желал слышать, виня в том, что не смогла без него жить Ясна, любимая его матушка. Так отчего же желать Святовиту? Отходит Весна, заламывает огрубевшие от холода пальца и смотрит несчастно, позволяя волосам русым упасть на лицо, хоть немного скрывая его от сурового взгляда ведуна.

– Святовит, – говорит она голосом слабым, дрожащим от страха, – помнишь ли ты Радомира?

Весь мир его, и без того разбитый, осыпается на куски, стоит этому имени прозвучать в стенах Дома Солнца. Не думал Святовит, что однажды услышит его вновь, долгие зимы спустя.

«У мальчика волосы русые, как у него, а вот глаза материнские – такие же колдовские, карие. Отказывается носить обувь, смеется звонко, как ручеек, а, бывает, смотрит в пустоту, растерянно улыбаясь и протягивая вперед руки. Шкодливый, как котенок, маленький солнечный лучик, вся радость этого мира в нем лишь одном».

Радомир. Тот, кто радует этот мир.

Словно подменяют ведуна, другим он становится. Сжимает ладонями хрупкие девичьи плечи, нависая над нею подобно скале. Испуганно ахает Весна, вжимает шею в плечи, и слезы вновь наворачиваются на глаза ее, да только не замечает того Святовит. Со свистом вдыхает он воздух сквозь стиснутые зубы, силясь совладать с собой, да только как можно, коль все тревоги, кои хранил он в себе, вырываются наружу?

– Где мой сын? Он здесь?

Стаей беспокойных птиц звучат голоса детей Солнца, из уст в уста несущих имя ведовского сына. Никому и никогда не говорил Святовит о своем ребенке, и новость эта изумляет солнцерожденных. Нелюдимый и холодный ведун, старейшина Дома Солнца, отцом стал он для всех них, но никогда не вспоминал родное дитя.

Шепотки эти совершенно не тревожат его. Когда Радомира привезли? Почему он не видит его среди тех, кого привели? Столько сказать он должен, столько сделать! Святовит пожертвовал всем, чтобы уберечь его от беды, но дороги все равно привели Радомира на север.

Весна дрожит, словно осинка, и смотрит печально в его глаза. Качает она головой, и голос ее звучит не громче шепота, когда произносит роковые слова:

– Радомир… Он утонул.

Подобно червю, что пожирает перезрелое яблоко, с каждым пройденным мигом впивается тоска все сильнее в сердце Весны. Тиха она, молчалива, и лишь печаль видна на осунувшемся лице. Она не спит, пища не приносит ей удовольствия, и даже в печали не может найти успокоение. Все думает Весна о том, что сказал ей Радомир там, на тонущем корабле, и повторяет эти слова чаще, чем предки ее шептали молитвы своим богам.

«Я люблю тебя. Я вернусь за тобой».

Не в силах находиться внутри Дома Солнца, стоит она на пороге, кутаясь в меха и глядя на серебряный диск Луны. Как и иным южанам, казались ей выдумкой и снег, и холод, да только страшные сказки были правдивы. Не представляла она, что однажды окажется в этом забытом богами краю льда и ночи, а теперь, столкнувшись с собственным страхом, не знает, что делать.

Весна не может сказать точно, как давно прибыли они в этот недружелюбный край. Привыкнуть к новому быту оказалось сложно, она до сих пор не смогла с ним смириться. Ее душа рвется обратно, домой, желает пролететь вольной птицей над океаном и оставить кошмар позади. Весна выдыхает облачко пара и смотрит на то, как поднимается оно вверх.

Другие здесь люди, чужие. Не пахнет от них сладким солнечным медом, не видели их глаза ясного неба, ведь рождены они здесь, в снегах и морозе. Те же, кого силой забрали из дома, давно позабыли, как выглядит нежный их Юг, и нет смысла в том, чтобы тешить их рассказами о родине. Забыть бы ей о том, кто она и откуда, да только что тогда ей останется?

Если бы только Радомир был здесь, рядом с нею…

– Опять снаружи стоишь, окаянная.

Заботливые руки накидывают ей на плечи еще один теплый плащ, скрывают от коварного холода. Украдкой оборачивается Весна, смотрит на вставшую подле нее Нежану и молчит, упрямо поджав губы. Нежана откидывает за спину толстую светлую косу, становится рядом с Весной и смотрит на Луну, запахнув свою накидку плотнее. С порога Дома Солнца открывается вид на весь Чертог Зимы, он словно на ладони, ведь поселение солнцерожденных находится на возвышении. Они молчат, и Весна не знает, о чем говорить. Что нужно сказать? Что Нежана хочет услышать?

Говорить не приходится, потому что Нежана сама начинает разговор.

– Замерзнешь же. Не привыкла ты к этому холоду, в тепле тебе следует быть.

– Коль в тепле, – посиневшими губами шепчет Весна, – так пусть вернут меня домой. Меня и всех, кого посмели забрать.

Нежана вздыхает устало, печально даже. Не смотрит на Весну, но веет от нее тоской – материнской тоской, тоской усталой. Подобную тоску испытывают матери, когда понимают, что дети их ошибаются, но должны позволить им совершить эту ошибку.