Дети закрытого города - [36]

— Ты бы хоть предупреждал что ли.

И спрятался за приоткрытой дверью.

Не давая ему закрыться опять, Антон прислонился к двери плечом, не горя желанием проходить дальше порога.

— Ты бы хоть на один звонок ответил для начала. Мы в дверь тебе колотимся уже полчаса.

Вета стояла за его спиной, сложив руки на груди, и, Антону казалось, не кричала от ярости только потому, что была слишком хорошо воспитана.

— А? — не поверил Март. Огромные по-оленьи трогательные глаза, впрочем, никого не впечатлили. — Ничего не слышал. Я спал.

— И телефон тоже не слышал? — хмуро уточнил Антон.

— Я телефон отключил, чтобы спать не мешал.

В квартире за его спиной было темно, несмотря на солнечный день, только в самом конце коридора на голом линолеуме лежала полоска тусклого света. Дверь в комнату осталась закрытой, очень плотно. Вряд ли Март захлопнул её так, выбежав открывать.

— Демоны бы тебя побрали, — смакуя каждый звук, проговорил Антон.

Тот показательно скривился.

— Кстати, хорошо, что зашёл. У меня есть кое-какие интересные новости. Может, пройдёте всё-таки, или здесь будем говорить?

Вета вошла в квартиру следом за Антоном и неловко остановилась на коврике в прихожей: дальше её не приглашали. Март вообще не страдал избытком вежливости. Сам он, лохматя волосы растопыренной пятернёй, тут же убрался в ванную, как будто совсем забыл о гостях.

— Он всегда такой, — буркнул Антон, помогая Вете снять плащ. Она не долго упрямилась и хмурилась, видно, раздумывала над тем, стоит ли подождать снаружи. — И вообще, не обращай внимания. Сейчас, небось, начнёт рассказывать о призраках и мистических ритуалах.

Вета сделала большие глаза — Антон только развёл руками.

— Со всеми случается.

— Со мной не случалось никогда, — скривила губы она.

Он сам не знал, почему, но открывать дверь в большую комнату не стал, прошёл на кухню. Стараясь не обращать внимания на раковину, заваленную грязной посудой, смахнул крошки с края стола и уселся на табурет.

Вета прошла к окну и замерла там, спиной к открывавшемуся пейзажу — солнцу в стёклах высоток. Сложила руки на груди.

Март вернулся, мокрый и фыркающий. Даже на майке остались мокрые пятна, так тщательно он умывался.

— Короче, — он бросил полотенце на миниатюрный холодильник, который притаился в углу, и взгромоздился на кухонную тумбу. — Он мне ответил.

На человека, повидавшегося с призраком, Март совсем не походил — насвистывал и качал ногами. Таким довольным Антон его не видел никогда, наверное, потому что видел каким угодно: мрачным, сонным, скучающим, уставшим. Но довольным никогда, точно. И потому от заявления на секунду даже потерял дар речи. Да и что тут спрашивать.

— Да уж, я так и думал, что вы мне не поверите.

Вета смотрела на него безразлично, наверное, совершенно не понимала, о чём речь. Март рассматривал её заинтересованно — коленки под чёрными колготками.

— И что он сказал? — через силу выдавил из себя Антон, понимая, что как истинный артист погорелого театра, Март жаждет контакта с публикой.

Тот выдержал театральную паузу. Партер замер в предчувствии.

— Он меня простил.

Антон закашлялся, подавившись заготовленными наперёд криками «Браво, бис!». Март сидел на тумбе с таким выражением лица, что не понять — то ли шутит, то ли уже свихнулся. Антон уточнил на всякий случай:

— Что, прямо так и сказал?

— Сказал. И воск стал чёрным.

Вета нашла на подоконнике вазочку с печеньем, покрутила одно в руке, но надкусить не рискнула. Крупинки соли на овсяном кругляшке проблёскивали в лучах солнца.

— И что дальше? — спросил Антон. Печение хрустнуло, переломившись под пальцами Веты. Она стряхнула с юбки коричневые крошки, а оба кусочка уложила обратно в миску. — Вернёшься домой?

— Домой? — он очень удивился, склонился вперёд, как будто бы не верил, что Антон и вправду способен сморозить такую ерунду. — Нет. Ты что, не понял? Я теперь и тут хорошо заживу.

Антон и в самом деле мало, что понял. И о чём было говорить после такого? Он покрутился на стуле, ища нейтральные темы для разговора, но Март улыбался так загадочно, что было видно — никаких других тем на дух не примет. В ручке холодильника застрял старый бумажный цветок.

Антон встал и сделал вид, что очень опаздывает.

— Мы уже пойдём. Просто ты не отвечал на звонки, вот и демоны тебя знают. Ладно, мы пойдём.

— Ну давайте.

Он проводил их до двери, правда, только взглядом, обиженный, видимо, за непонимание. А на лестничной клетке яркий свет ударил в глаза, даже Вета закрылась рукой.

— Окна надо чаще мыть, — фыркнула она себе под нос.

Вета помнила о тетрадках, брошенных на подоконнике, справа от телевизора. Ничего сложного, в каждой — несколько рисунков, два определения, но ей предстояло проверить их все. Но сначала — забрать.

Она молчала, Антон тоже. Напряжение повисло запахом полыни, а Вета думала о тетрадках. Нужно их забрать. И как она потащит их домой? Давно искусанные до крови губы только начали заживать, как она вскрыла старые раны, и снова — соль и железо на языке.

— Не нужно говорить, раз не хочешь. — Он пожал плечами, старательно наблюдая за дорогой, хотя субботним полуднем на далёкой от центра трассе не наблюдалось никакого движения. Пара автобусов проскочила мимо.