Дети Йеманжи - [55]
С невероятным трудом Эва разлепила веки. Шанго сидел на полу, всё ещё держа её за руку. Чёрные, блестящие, словно агат, глаза смотрели на Эву в упор. Взгляд их был сонным, ленивым. Ничуть не испуганным. Казалось, Шанго ещё не понял, что произошло.
– Натяни штаны, жеребец! – словно сквозь туман, пробился к ним громовой приказ Йанса. – Вставай, мы уходим! К стене, дочь моя! Я отпускаю дверь!
Эва бросилась к стене… и не успела. Иабы ворвались в комнату, разом забив её чуть не до потолка. Сквозь их вонючий, царапающийся поток Эва кинулась к дверям. Ноги скользили по склизкой шерсти, шевелящимся телам. Хриплые стоны-угрозы летели вслед, цепкие когтистые лапки цеплялись за одежду. Но Эва упрямо, спотыкаясь и падая, спускалась по ступенькам вслед за Йанса и Шанго. Она уже была на середине лестницы, когда визжащая тварь кинулась, оскалив кривые зубы, прямо ей в лицо. Эва едва успела поднять руку – и от острой боли в предплечье чуть не рухнула на пол. Раздалась хриплая мужская брань, мимо глаз Эвы пролетел ядроподобный чёрный кулак – и иаба с тошнотворным шмяком ударилась о стену. На штукатурке осталось смердящее сине-красное пятно. Отвернувшись от него, Эва понеслась дальше.
Они были уже внизу. Мачете Йанса сверкало, поражая последних иаб. Огромная рука Шанго схватила Эву за плечо и послала вперёд, как бейсбольный мяч. Она сразу оказалась у входной двери и из последних сил упёрлась обеими руками в шершавые доски с чешуйками отслоившейся краски. Дверь подалась, – и Эва вылетела на улицу, под благословенный солнечный свет. И сразу узнала тупик со слепыми стенами. И кинулась к красной машине, стоящей на углу, на бегу нащупывая в кармане ключ.
Никогда прежде Эве не приходилось водить «тойоту». Но даже мысли об осторожности не было в голове, когда она подала машину задним ходом к крыльцу дома, перед которым уже расползалась лужа крови. Йанса, поскользнувшись в этой луже, с проклятием выбежала наружу. Следом нёсся Шанго. Легко, как щепку, подняв валяющуюся на мостовой дверь, он запустил её внутрь дома, сопроводил этот полёт грязнейшим ругательством – и вслед за Йанса прыгнул в машину. Эва нажала на газ – и с ужасом увидела, что мулатка вытаскивает из-под сиденья автомат.
– Не… не надо…
– На всякий случай, – процедила Йанса, выставляя блестящий ствол в окно. Щёлкнул предохранитель. Короткая очередь прошила землю перед дверью, и пронзительные вопли иаб словно отхватило ножом. «Тойота» взвизгнула покрышками и рванулась вперёд.
Эва судорожно цеплялась за руль. Обшарпанные дома, куски неба между ними, пальмы, лотки и киоски, перепуганные лица слились в одну сплошную полосу. Эва сигналила как сумасшедшая, без перерыва, отчётливо понимая, что, если она задавит человека, ей останется только утопиться в море. Несколько раз ей приходилось тормозить так резко, что машину заносило. А когда сзади послышалась полицейская сирена, Йанса спокойно сказала:
– Поменяемся, дочь моя. Марш назад. Ты просто молодец.
Полуоглушённая Эва кое-как сползла с водительского места, дёрнула заднюю дверцу и упала в пропахшее кровью и серой нутро машины – на колени своего брата Шанго.
Обратной дороги Эва не помнила: милосердное забытьё поглотило её. Гремели барабаны, сотрясая землю, и снова океан, тяжко рокоча, подходил к её ногам. Пели зелёные глубины моря, звенели водоросли, раковины раскрывались, как женские губы, и белая пена плясала на гребнях волн, источая терпкий запах йода. Барабаны сливались с шумом волн, и Эва тянулась к воде, понимая: что-то спрятано там, в прохладной светящейся глубине, среди утонувшего мерцания звёзд, – что-то, что никто, кроме неё, не сможет поднять… «Одойя, Йеманжа! Одойя, звезда моря, утешение страдающих, тепло и покой мятежной души… Одойя, царица океана, пошли нам твои волны, протяни нам твои руки, исцели наши грешные сердца… Одойя, одойя, одойя, Йеманжа!!!» Тяжёлый грохот волн. Бой барабанов, древняя дрожь океанского дна…
… – Да жива она, говорят вам! Эшу, перестань орать! Ничего страшного! Просто много аше ушло на этого засранца!
Сердитый голос Йанса пробился в сознание Эвы словно сквозь плотную подушку. Веки казались склеенными. Голова гудела колоколом. С огромным трудом разлепив глаза, Эва обнаружила, что её держит на руках злой, как сатана, Эшу, и его майка темна от крови.
– Где это ты? Эшу! Опять?!
– Это твоя кровь, дура, – буркнул он. – Ну-ка, пойдём отсюда: пусть Осаин посмотрит…
– Нет… нет! – Эва разом вспомнила всё и, коротко охнув от боли в распухшем запястье, соскользнула с рук Эшу на землю. – Где Йанса? Ей было в сто раз хуже, она…
– Она уже в доме. Ушла зализываться. Всё хорошо.
– А… – Эва осеклась на полуслове. Потому что Шанго, о котором она собиралась спросить, стоял в двух шагах от неё, небрежно привалившись к красной «тойоте». Стоял неподвижно, скрестив на груди руки, – огромный, чёрный, как вечерняя тень, скрывающая его лицо. Тяжёлая угроза шла от Шанго волной. Из-под полуопущенных век тускло светились белки. До Эвы доносилось его дыхание – отрывистое, частое, как у животного. Шанго молчал. Молчали и остальные.
– Малышка, пойдём, – раздался над ухом Эвы негромкий голос Эшу. – Не надо на это смотреть…
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Больше года прошло после отмены крепостного права в Российской империи, но на иркутском каторжном заводе – всё по-прежнему. Жёсткое, бесчеловечное управление нового начальства делают положение каторжан невыносимым. На заводе зреет бунт. Заводская фельдшерица Устинья днём и ночью тревожится и за мужа – вспыльчивого, несдержанного на язык Ефима, и за доктора Иверзнева – ссыльного студента-медика. Устинья знает, что Иверзнев любит её, и всеми силами старается оградить его от беды. А внимание начальника тем временем привлекает красавица-каторжанка Василиса, сосланная за убийства и разбой.
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Разлука… Это слово прочно вошло в жизнь сестер Грешневых. Они привыкли к одиночеству, к вечной тревоге друг за друга. У них больше нет дома, нет близких.Как странно складывается судьба!Анна становится содержанкой. Катерина влюбляется без памяти в известного в Одессе вора Валета и начинает «работать» с ним, причем едва ли не превосходит своего подельника в мастерстве и виртуозности.И лишь Софье, кажется, хоть немного повезло. Она выходит на сцену, ее талант признан. Музыка – единственное, что у нее осталось.
Это книга моего отца, Владимира Ивановича Соколова (1925—2014). Она является продолжением его ранее опубликованной автобиографической повести «Я ничего не придумал», охватывающий период жизни страны с 1925 по 1945 год. В новой книге рассказывается о послевоенных годах автора, вернувшегося с войны в родной город. Таня Станчиц — Татьяна Владимировна Ющенко (Соколова)
В эту книгу лег опыт путешествий длиной в четыре года (2017—2020). Надеюсь, тебе будет интересно со мной в этой поездке. Мы вместе посетим города и места: Кавказ, Эльбрус, Дубаи, Абу-Даби, Шарджу, Ларнаку, Айя-Анапу, Лимассол, Пафос, Акабу, Вади-Мусу, Вади-Рам, Петру, Калелью, Барселону, Валенсию, Жирону, Фигерас, Андорру, Анталью и Стамбул.
Битва за планету закончилась поражение Черного... Сможет ли он повергнуть трех Богов и вернуться обратно или же сам сгинет в бесконечной тьме...? Истинный мир Богов, это его цель, Черный должен расправиться с оппонентами и наконец стать на одну ступень выше к величию и разгадать цель Катарбоса, который устроил весь этот спектакль.
Книга «Семейная история» посвящена истории рода Никифоровых-Зубовых-Моисеевых-Дьякóвых-Черниковых и представляет собой документальную реконструкцию жизненного пути представителей 14 поколений за 400 лет. Они покоряли Кавказ и были первопроходцами Сибири, строили российскую энергетику и лечили людей. Воины, землепашцы, священники, дворяне, чиновники, рабочие, интеллигенция – все они представлены в этой семье, и каждый из предков оставил свой след в истории рода, малой и большой Родины. Монография выполнена на материалах архивных источников с привлечением семейных воспоминаний и документов, содержит множество иллюстраций.
Закон природы — это то, что запрещено нарушать строго-настрого. Полиция неукоснительно следит, чтобы никто не вздумал летать со скоростью, превышающей скорость света, а также совершать иные преступления. Совершеннолетний нарушитель несёт уголовную ответственность. А что делать с тем, кто ещё мал?..
Любые виртуальные вселенные неизбежно порождают своих собственных кумиров и идолов. Со временем энергия и страсть, обуявшие толпы их поклонников, обязательно начнут искать выход за пределы тесных рамок синтетических миров. И, однажды вырвавшись на волю, новые боги способны привести в движение целые народы, охваченные жаждой лучшей доли и вожделенной справедливости. И пусть людей сняла с насиженных мест случайная флуктуация программного кода, воодушевляющие их образы призрачны и эфемерны, а знамена сотканы из ложных надежд и манящей пустоты.
В Городе Всех Святых правит древняя африканская магия. Люди легко становятся богами, боги на каждом шагу вмешиваются в судьбы людей… Эва Каррейра учится в университете Сан-Паулу, устраивает личную жизнь, ждёт каникул. Но ночью гремят барабаны макумбы – и обычная студентка становится ориша Эуа, ласковой богиней дождей и превращений! От неё ждёт помощи красавица Ошун, в сны которой вторгаются чудовищные видения из далёкого прошлого. Эва должна помочь подруге. Она вступает в битву, не зная, что ей предстоит война против собственной матери…
На бразильский город Всех Святых обрушивается эпидемия. Страшная болезнь косит людей. День и ночь барабаны взывают к Обалуайе – но Святой неумолим: ведь люди города оскорбили его невесту! А Габриэла, студентка из Рио-де-Жанейро, даже не догадывается о том, кто такой на самом деле её знакомый из Фейсбука. Приоткрыть дверь в загадочный мир древней африканской магии Габриэле помогает подруга – Эва Каррейра. Ориша Эуа. Сестра Обалуайе.