Дети Йеманжи - [24]
Тёплый солнечный луч пополз по щеке Эвы, и девушка открыла глаза. Стояло раннее-раннее утро. Солнце едва поднялось, и мохнатые тени пальм за окном метили стену в том месте, где вчера тянулся лунный свет. А за стеной, на кухне, вдохновенно скандалили Эшу и Оба:
– Как тебе хватило совести прийти сюда, паршивец?
– При чём тут моя совесть, дура? Ты не понимаешь, что происходит?!
– Отлично понимаю! Отлично!
– И что? И что?!
– Мне всё равно! При чём тут я?
– Всё равно?! Ты видишь, что они уже лезут наружу? Да видела бы ты саму себя ночью! Напугала до смерти малышку, она к этому не привыкла! Я сам чуть не обоссался!
– Кто бы только мог подумать!!!
– Ну, послушай… Оба, перестань вопить, послушай меня. Ну, хорошо, не нужно было этого делать. Ладно, я виноват! Но я думал, это просто шутка! Ты же знаешь, какая Ошун сука!
– Я знаю, что она права.
– Дьявол, опять! Женщина! – До Эвы донёсся гулкий удар кулака по стене. – Ну что, ну что мне делать, чтобы ты меня послушала?! Ты понимаешь, что мы не справимся без тебя? Что Огуну нужны будем все мы? Чёрт возьми! Сколько лет ты просила, чтобы я привёл к тебе малышку?! Я привёл! Вот она! Дрыхнет за стенкой! А ты верещишь, как последняя идиотка, и ничего не хочешь соображать!
– Ты – её – привёл?! – Голос Оба сорвался. – Мерзавец! Нарочно дождался, когда я… когда я буду… вот такой, и… Эшу, что же ты за… Убирайся отсюда! Я ни за что не впустила бы тебя, если бы не Эвинья!
– Не впустила бы – меня?! – Короткий и злой смех. – Даже твой придурок муж не смог бы не впустить куда-то – меня! Если бы он вовремя разобрался со своим бабьём, ничего бы и не было! И эта сучка Ошун, и ты, дура! Одна только Йанса вовремя сообразила, чем это всё… Да положи свой черпак! Что ты им машешь, как мачете?! Сейчас отхватишь себе второе ухо и… Стой, что ты делаешь?! Проклятье, Оба! Женщина! Прекрати!!!
В кухне что-то грохнуло и со звоном покатилось по полу. Перепуганная Эва вскочила на ноги. Тут же спохватившись, что на ней ничего нет, кроме трусиков и лифчика, натянула на себя простыню. И вовремя: дверь распахнулась, и вошёл злой, как чёрт, Эшу. В одной руке он держал медную сковороду, другой зажимал ухо.
– Пр-роклятая ведьма… Ни о чём, кроме себя, не может думать… своими куриными мозгами… Ну что ты вытаращилась?! – вдруг заорал он на Эву. – Ничего интересного! Вставай! Собирайся! Пошли!!!
– Ку… куда? – пискнула она. Эшу, не ответив, яростно запустил в угол комнаты сковороду. Понимая, что сейчас безопаснее будет не спорить, Эва кое-как натянула измятое платье – и Эшу, грубо схватив девушку за запястье, потащил её прочь из дома. Как ни была напугана Эва, она заметила, что левое ухо парню надрали крепко и от души.
Утро занялось ясное, свежее – словно не было никакого ночного дождя. Листья мангового дерева возле кафе казались вырезанными из серебристого металла, тронутого розовым светом. Тротуар и пластиковые столики блестели от налёта росы. Но Эшу не успокоила радостная тишина утра. Свирепо сопя и бормоча под нос проклятия, он одним пинком завёл мотоцикл, толкнул девушку на сиденье, вскочил сам – и сорвал свою машину с места.
Эшу привёз Эву на маленький пляж рядом с портом. Ранним утром он был ещё пуст. Несмотря на чистое небо, волны поднимались нешуточные: мельком Эва подумала, что искупаться, скорее всего, не удастся. Эшу шлёпнулся на песок, хлопнул по нему ладонью, призывая Эву сделать то же самое. Физиономия его по-прежнему была злой и растерянной. Эва уже почти собралась с духом для того, чтобы спросить, что случилось, – но в это время порыв ветра донёс до неё бой барабана, осиное зудение беримбау и нестройное пение двух десятков голосов:
У самой кромки воды, в нескольких шагах от них с Эшу мелькали полуобнажённые фигуры. Капоэйра, радостно подумала Эва, на миг забыв обо всём.
Эве всегда нравилась капоэйра. В школе её преподавали на уроках физкультуры наряду с футболом, бейсболом и спортивной самбой. Эва знала несколько базовых движений, могла отличить эшкиву от армада-ди-мартэлу – но этим её познания ограничивались. На пояс новичка она даже не стала сдавать, головокружительные сальто и прыжки её пугали. Но то, как это делают другие, вызывало отчаянное восхищение и зависть. И сейчас Эва во все глаза следила за пляжной родой – кругом из двух десятков человек, мерно раскачивающихся и хлопающих в ладоши. Рядом стояли и с улыбками наблюдали за игрой две белокурые девушки в шортах. По их незагорелым лицам и одинаковым синим сумкам с эмблемой отеля Эва определила американских туристок. Между блондинками стоял, обнимая их за плечи и с ленивой улыбкой говоря что-то на ухо то одной, то другой, высокий мулат в камуфляжных штанах. На плечи ему падали влохмаченные дреды. Майки на парне не было, и Эва машинально отметила великолепную мускулатуру его обнажённого торса. Американки явно были в восторге: одна из них осторожно провела накрашенным ноготком по мощной ключице мулата, улыбнулась. Парень в ответ поцеловал её в губы, небрежно пропустил между пальцами прядь светлых волос гринги – и снова уставился на игру.
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Больше года прошло после отмены крепостного права в Российской империи, но на иркутском каторжном заводе – всё по-прежнему. Жёсткое, бесчеловечное управление нового начальства делают положение каторжан невыносимым. На заводе зреет бунт. Заводская фельдшерица Устинья днём и ночью тревожится и за мужа – вспыльчивого, несдержанного на язык Ефима, и за доктора Иверзнева – ссыльного студента-медика. Устинья знает, что Иверзнев любит её, и всеми силами старается оградить его от беды. А внимание начальника тем временем привлекает красавица-каторжанка Василиса, сосланная за убийства и разбой.
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Разлука… Это слово прочно вошло в жизнь сестер Грешневых. Они привыкли к одиночеству, к вечной тревоге друг за друга. У них больше нет дома, нет близких.Как странно складывается судьба!Анна становится содержанкой. Катерина влюбляется без памяти в известного в Одессе вора Валета и начинает «работать» с ним, причем едва ли не превосходит своего подельника в мастерстве и виртуозности.И лишь Софье, кажется, хоть немного повезло. Она выходит на сцену, ее талант признан. Музыка – единственное, что у нее осталось.
В этой части помещено хронологическое продолжение записей услышанных и прочитанных мною высказываний, которые захотелось сохранить в памяти. В сборнике собраны мудрые и не только мысли, которые были услышаны или прочитаны мною за пятьдесят лет жизни. Некоторые записи отличаются от оригинала или приведены без указания автора. В некоторых случаях приведены имена людей, от которых были услышаны эти слова. Этим самым мне хотелось отдать дань памяти этим людям, с которыми я сталкивался в жизни, и которые оказали определенное влияние на течение моей жизни, за что им моя благодарность.
История о Человеке с экзистенциальным кризисом, у которого возникло непреодолимое желание покрасить статую Ленина в желтый цвет. Как он пришел к такой жизни и как этому поспособствовали непризнанный гений актерского мастерства Вован, Артур Тараканчиков, представительница подвида «yazhematikus», а также отсутствие космической программы в стране Эритрея и старый блохастый кот, вы сейчас узнаете.
Любые виртуальные вселенные неизбежно порождают своих собственных кумиров и идолов. Со временем энергия и страсть, обуявшие толпы их поклонников, обязательно начнут искать выход за пределы тесных рамок синтетических миров. И, однажды вырвавшись на волю, новые боги способны привести в движение целые народы, охваченные жаждой лучшей доли и вожделенной справедливости. И пусть людей сняла с насиженных мест случайная флуктуация программного кода, воодушевляющие их образы призрачны и эфемерны, а знамена сотканы из ложных надежд и манящей пустоты.
Торт — десерт, состоящий из одного или нескольких коржей, пропитанных кремом или джемом. Сверху торт обычно украшают кремом, глазурью или фруктами. Существуют также несладкие разновидности тортов (например, печёночный торт), при этом название «торт» указывает скорее на оформление блюда: укладывание ингредиентов слоями с возможным последующим украшением верхнего слоя.
Они пришли из другого измерения. Одномоментно в разных точках нашего мира. Вышли из порталов и без предисловий начали кровавую жатву. Мы думали, что мощь наших технологий, сила масок, позволит справиться с ними. Но мы ошибались. Главный герой играет в театре, находит маску из другого мира и узнает, что на самом деле скрывается за сценой.
Сотни лет люди жили на этой планете родовыми общинами и вели натуральное хозяйство. Каждое племя сообща выращивало примитивные сельскохозяйственные культуры, выпасало мелкий рогатый скот и добывало полезные ископаемые для своих нужд, которые были весьма скромными, так как в долинах царил поздний железный век. Людям были неведомы такие понятия, как религия, война и межплеменная торговля. Большие расстояния между стоянками соседних племен и жесткая система табу, доставшаяся от предков, сводили на нет практически все привычные способы коммуникации.
В Городе Всех Святых правит древняя африканская магия. Люди легко становятся богами, боги на каждом шагу вмешиваются в судьбы людей… Эва Каррейра учится в университете Сан-Паулу, устраивает личную жизнь, ждёт каникул. Но ночью гремят барабаны макумбы – и обычная студентка становится ориша Эуа, ласковой богиней дождей и превращений! От неё ждёт помощи красавица Ошун, в сны которой вторгаются чудовищные видения из далёкого прошлого. Эва должна помочь подруге. Она вступает в битву, не зная, что ей предстоит война против собственной матери…
На бразильский город Всех Святых обрушивается эпидемия. Страшная болезнь косит людей. День и ночь барабаны взывают к Обалуайе – но Святой неумолим: ведь люди города оскорбили его невесту! А Габриэла, студентка из Рио-де-Жанейро, даже не догадывается о том, кто такой на самом деле её знакомый из Фейсбука. Приоткрыть дверь в загадочный мир древней африканской магии Габриэле помогает подруга – Эва Каррейра. Ориша Эуа. Сестра Обалуайе.