Дети выживших - [11]

— Но здесь тоже горы! — воскликнул Армизий.

— И проходы, которые плохо охраняются. Мы никогда не ожидали нападения с юго-запада. И там нет новых, надежных крепостей и укреплений. Старый пограничный вал выглядит грозным только на карте…

Армизий промолчал.

Астон подошел к нему, положил руку на плечо.

— Ты сегодня, сейчас же отправишься в Новую столицу. И сделаешь все возможное и невозможное, чтобы укрепить перевалы и горные тропы в Мерахских горах. Я займусь оружием.

При слове оружие Армизий не скрыл улыбки.

— Да… Этот дикий народ еще и не ведает об аррадатах — огнедышащих трубах…

— Этот дикий народ, — перебил его Астон, — покорил несколько государств, в течение года пройдя путь от устья Тобарры до Нуанны, овладев тысячами крепостей… Не говори о диком народе. Готовься к большой и серьезной войне.

Армизий с готовностью кивнул.

— Иди.

Когда триумвир вышел, Астон велел вызвать второго триумвира. Но не в кабинет, а на башню.

Там, на первой площадке, разговор был и вовсе короток.

— Взгляни! — повелительно сказал Астон, указав рукой на площадь, запруженную народом.

Триумвир с нарочитой внимательностью глядел на площадь, ожидая пояснений. Наконец, от солнца у него заслезились глаза.

— Это всего лишь заезжий цирк, — наконец просипел он, вспомнив, что жена говорила ему утром о великолепных представлениях, которые дают бродячие артисты.

Астон кивнул.

— Ты увидел главное, мой друг Беттуль. Отправь немедленно туда сотню солдат. Лучше, если ими будет командовать Луз. Прикажи блокировать площадь. Все циркачи должны быть арестованы и не позже, чем через час, приведены сюда, во дворец.

Беттуль открыл рот и забыл его закрыть.

Астон кивнул секретарю и двинулся вниз по лестнице. И уже снизу, чуть громче, сказал:

— Ты слышал меня, триумвир? Немедленно!

Беттуль захлопнул рот так, что клацнула челюсть, втянул голову в плечи и целеустремленно побежал следом.

* * *

Наконец-то Астон добрался до каземата. Скорра здесь не было, и Нгар лежал не на пыточной кровати, а на походной солдатской постели, устланной шерстяным одеялом. Раны его были перевязаны, у изголовья дежурил один из дворцовых лекарей.

При виде Астона лекарь поднялся и доложил:

— Он спит.

Астон пододвинул к койке табурет, сел, и велел секретарю:

— Сюда никого не пускать. А ты, — он взглянул на лекаря, — вряд ли здесь еще понадобишься. Иди.

Он остался один на один с Нгаром. Секретарь стоял в дальнем конце комнаты, охраняя дверь. И его фигура была почти незаметна на фоне серо-коричневых стен.

* * *

Шло время. Солнце склонялось за плоские холмы, окружавшие город. Свет его стал красным, и воздух в каземате тоже стал красным. Этот теплый свет упал на лицо Нгара и пробудил его.

Астон молчал. И Нгар тоже молчал.

За дверью послышался шум — кажется, с Астоном желал встретиться первый триумвир. Секретарь обменялся взглядом с Астоном, вышел, и сейчас же вернулся. Шум за дверью утих.

Наконец теплый свет уступил место сумеркам, которые вползли в эти стены и сгустились в углах. Астон налил вина в два бокала из бутыли, оплетенной ивовыми прутьями. Один бокал поставил, придерживая, на койку, возле руки Нгара — распухшей, посиневшей руки, над которой успел поработать Скорр. Нгар шевельнулся и выбил бокал. Он упал на каменный пол, но не разбился. Красное густое вино забрызгало щеголеватые сандалии Астона.

— Я хотел выпить за твоего друга, — негромко сказал Астон. — Возможно, скоро он будет здесь, хотя мы и постараемся, чтобы этого не произошло.

Нгар скосил глаза на Астона.

— У меня нет друзей, — шелестящим голосом, едва ворочая языком, сказал он.

— Есть, — возразил Астон. — Ты позвал его сюда. И он уже идет.

Нгар молчал.

Астон вздохнул.

— Ты не бог. Ведь тебе больно. Но ты и не простой человек. Потому, что тебя услышали за много миль отсюда. А в совпадения я давно уже не верю…

Он повернулся к двери:

— Вызови Трая. Пусть лечит его так, как если бы лечил меня самого.

* * *

Трай — седобородый человечек в колпаке и туфлях с загнутыми вверх носками — был похож на сказочного человечка.

Он был добр. Это было видно по каждому его движению, каждому вздоху.

Он неторопливо варил какие-то снадобья здесь же, в каземате, на устроенной специально для него походной печурке с бамбуковым дымоходом. Он сыпал в варево порошки, которые сам же и делал, толча что-то в керамической ступке тяжелым медным пестиком. Если Нгар отказывался от лекарства, Трай лишь вздыхал и отставлял их в сторону.

Еще он развесил по стенам пучки трав и кореньев. А по вечерам, не зажигая светильника, что-то бормотал, водя руками над повязками Нгара.

И очень скоро Нгар понял, что, вопреки собственному желанию, выздоравливает. В один прекрасный день он попросил вина и еды. И то и другое карлик собственноручно принес ему, и покормил, поднося кусочки вареного мяса на диковинном двузубом инструменте. Руки у Трая были сухими, со старческими пятнами, и мелко-мелко дрожали.

Наевшись и выпив терпкого молодого вина, Нгар впервые уснул сам, без порошков, снадобий и заклинаний — уснул богатырским сном.

Тогда Трай со вздохом поднялся, засеменил к дверям и сказал охранявшим каземат стражникам:

— Можете доложить магистру: его пленник здоров.