Дети войны - [5]
— Мы, все учителя, рады, как хорошо вы работали. Вы молодцы. Мо-лод-цы!
— Уж если не хорошо, так лучше не работать! — ответила за всех наша Галия.
— Вот правильные слова! — поднял к небу свой вещий палец директор. — А теперь пойдём да проводим камышлинских!
— Урра! — закричали мы обрадовано. И наконец-то тронулись, побежали к дороге.
И наступило ЗАВТРА — 9 МАЯ…
С 8 мая, со вчерашнего дня, в Берлине не стреляли. Все понимали: вот-вот… И всё же это случилось неожиданно. Да! Хоть и ждали.
Мы с моей подружкой Зульфиёй, жили в этом колхозе, где была семилетка, а в нашем, совхозном, посёлке — всего четыре класса.
С сентября 1943 года мы здесь на квартире у тёти Ени. Спим в одной кровати «валетом», а тётя Еня — на печке. Второй кровати у неё нет — домик её очень маленький. С вечера мы с подружкой загружаем наши чугунки картошкой, немного лука туда и морковки, а наша хозяйка ставит их вместе со своими чугунами в большую русскую печь. Она топит её очень ранним утром, когда мы ещё спим.
И в это утро я услышала сквозь сон медленную и мягкую поступь тёти Ени, входящей в избу с полными вёдрами. И уже очнувшись, слушала, как звонко упала дужка ведра, сброшенная с крючка коромысла, как звучно всплеснулась вода, и я словно сама увидела хрустальную глубину ключевой воды в ведре, глубину, промеренную светлым зайчиком, метнувшимся на дно от всплеска. И вместе с этими звуками и сонным видением воды, всплеснувшей в ведре, возник голос тёти Ени. Негромко, прерывисто от усилия — ставила второе ведро на скамью — она выговорила:
— Счас… сказывают… война кончилась.
— Правда?! — мы обе с Зульфиёй уже сидели в постели. — Тётя Еня-а-а! Правда?!
— Говорят… Вроде бы из района звонили…
(В деревне здесь не было радио, все особой важности новости передавали в сельсовет по телефону. Простые новости даже и не передавали.)
…Мы мчались к школе, не помня ног. Мы неслись по замуравленной уже улице деревни, и теневая её сторона была широкой, а светлая жалась к завалинкам — такое низкое ещё было солнце.
Хлопали калитки, раздавались редкие и какие-то болезненные вскрики.
Мы перегнали нескольких ребят, двух—трёх женщин, спешивших к школе, но не узнали их. И нас никто не окликнул.
Ближе к церковной ограде — там за оградой и была наша школа — услышали голоса, крики. Плач.
За оградой было пестро от народа. Взрослых не меньше, чем школьников, изумилась я. Хотя, чего ж изумляться? Куда ещё идти, как не к школе? Тут празднично от деревьев, от красной кирпичной кладки церкви и ограды. Тут дети… Носятся. Снуют юркими мальками: «Победа! Победа!…»
Я ничего не ждала заранее, но, видно, так уж было заведено: если праздник, торжество, то все собираются и есть какой-то порядок: или строятся, или садятся и кто-то что-то говорит — митинг делается, собрание.
А здесь мы растерялись. Мы ворвались на школьный двор с криком: «Победа! Победили!!» Присоединиться же было не к кому, хотя, повторяю, народу было много. Люди ходили, словно искали своих, не находили и шли дальше. Группы образовывались и распадались. Будто все внезапно ослепли. Я сама плохо видела: то ли слёзы стояли в глазах, то ли какое-то предельное возбуждение не давало взгляду сосредоточиться… Вон чей-то красный платок машет в воздухе под припев: «Ой-ля-Люшеньки! Люшеньки-ле-люшеньки!» Платок машет? Сам собой? Но я не всматриваюсь, кто им машет. Мне почему-то важнее узнать, кто там в ярко-белой кофте. Атласная, блестящая кофта… Но ведь холодно как!
Хочу узнать, кто, а сама бегу к группе ребят: может, наши? Нет, совсем незнакомые, не знаю их! И глаза этих мальчишек и девчат смотрят на меня безлично-радостно, они просто кричат: «Урра! Победа!» Не мне кричат, вообще — всему вокруг!
Да-да, вот откуда это ощущение, что все вокруг как внезапно ослепшие: эти невнятно счастливые, расширенные — от счастья, от боли — глаза, у взрослых ещё и полные слёз…
Я боюсь потерять Зульфию, наверное, и она меня. Мы держимся за руки. Она меня дёргает: гляди, Нинка Иванова! Ага! Но тут же мы остановились: Нина была не одна. Её притиснула, прижала к стволу старой берёзы мать. Уткнувшись в шею дочки, она рыдала. Нинкины тонкие руки лежали у неё на спине, — мать была ниже ростом — а невидящее лицо, совсем мокрое от слёз, обращено к нам. Рядом стояли малыши — мальчик и девочка лет пяти-шести, близнецы, наверное. Они дергали мать за подол и ныли: «Ну, мамка!»
И мы поняли, что для них значит день Победы: те, кто погиб, погибли для своих ещё раз. Погибли навсегда.
Ах, больше никого не убивали! Кто жив сегодня — вернётся! А эти — нет.
Вон ещё женщина: руки на плечах двух маленьких мальчишек — одному, видно, лет семь, другой — постарше. Идёт, лицо закинула вверх, а глаза крепко зажмурены. Видно, не хочет плакать, а терпеть нет сил. И видно, как тяжело опирается она о своих ребятишек: они гнуться, пошатываются и обеими руками держат руки матери на своих плечах. Вдруг она прислонилась к красной кирпичной стене ограды, осела, сгребла мальчишек в охапку и заговорила глухо: «Сироты вы мои! Нет у нас папки!»
Но там, за деревьями, в глубине у самой церкви и плясали: женщины кружились у одной блестела в руке поллитровка, а в другой — стакан, и она постукивала стаканом о бутылку, будто чокалась сама с собой, и вскрикивала:
Третье издание руководства (предыдущие вышли в 2001, 2006 гг.) переработано и дополнено. В книге приведены основополагающие принципы современной клинической диетологии в сочетании с изложением клинических особенностей течения заболеваний и патологических процессов. В основу книги положен собственный опыт авторского коллектива, а также последние достижения отечественной и зарубежной диетологии. Содержание издания объединяет научные аспекты питания больного человека и практические рекомендации по использованию диетотерапии в конкретных ситуациях организации лечебного питания не только в стационаре, но и в амбулаторных условиях.Для диетологов, гастроэнтерологов, терапевтов и студентов старших курсов медицинских вузов.
Этот учебник дает полное представление о современных знаниях в области психологии развития человека. Книга разделена на восемь частей и описывает особенности психологии разных возрастных периодов по следующим векторам: когнитивные особенности, аффективная сфера, мотивационная сфера, поведенческие особенности, особенности «Я-концепции». Особое внимание в книге уделено вопросам возрастной периодизации, детской и подростковой агрессии.Состав авторского коллектива учебника уникален. В работе над ним принимали участие девять докторов и пять кандидатов психологических наук.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Семейное право».Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Семейное право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Налоговое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Налоговое право» в высших и средних учебных заведениях.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Трудовое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Трудовое право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Международные экономические отношения».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Международные экономические отношения» в высших и средних учебных заведениях.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Кто она — секс-символ или невинное дитя? Глупая блондинка или трагическая одиночка? Талантливая актриса или ловкая интриганка? Короткая жизнь Мэрилин — сплошная череда вопросов. В чем причина ее психической нестабильности?
На основе документальных источников раскрывается малоизученная страница всенародной борьбы в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны — деятельность партизанских оружейников. Рассчитана на массового читателя.
Среди деятелей советской культуры, науки и техники выделяется образ Г. М. Кржижановского — старейшего большевика, ближайшего друга Владимира Ильича Ленина, участника «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», автора «Варшавянки», председателя ГОЭЛРО, первого председателя Госплана, крупнейшего деятеля электрификации нашей страны, выдающегося ученогонэнергетика и одного из самых выдающихся организаторов (советской науки. Его жизни и творчеству посвящена книга Ю. Н. Флаксермана, который работал под непосредственным руководством Г.
Дневник, который Сергей Прокофьев вел на протяжении двадцати шести лет, составляют два тома текста (свыше 1500 страниц!), охватывающих русский (1907-1918) и зарубежный (1918-1933) периоды жизни композитора. Третий том - "фотоальбом" из архивов семьи, включающий редкие и ранее не публиковавшиеся снимки. Дневник написан по-прокофьевски искрометно, живо, иронично и читается как увлекательный роман. Прокофьев-литератор, как и Прокофьев-композитор, порой парадоксален и беспощаден в оценках, однако всегда интересен и непредсказуем.
Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.