Дети Третьего рейха - [61]

– И что ты о ней подумал? Какая первая мысль пришла в голову, когда ты ее увидел? – интересуется Шанти, делая глоток красного вина.

– Было так: я уже сидел, а она вошла из соседней комнаты. И я подумал: о, какая интересная женщина!

– Да ну не ври, – смущается Беттина, делая глоток из своего бокала.

– А ты что об Ади подумала? – спрашивает Клод Беттину.

– Подумала: о, какой интересный мужчина! – смеется Беттина, копируя ответ Ади.

Тут и мне интересно:

– А точки соприкосновения сразу нашли?

Ади кивает, отвлекшись от лазаньи:

– Да! Ей нужны были права. Друзья отдали ей машину, и Беттина очень хотела научиться водить. Я пообещал ей, что научу. Так что это серьезная такая точка соприкосновения была – ее корыстный ко мне интерес.

– Ну конечно! – хохочет Беттина. – На самом деле, совпали духовные ценности, увлечения одной и той же музыкой, общие друзья, в конце концов, так что всё совпало удивительным образом.

– Да, – хихикает Ади, напрочь забыв про жизненно необходимую для него лазанью, – я попытался сразить Беттину невероятным количеством тупых шуток. Народ тихо потянулся прочь из комнаты, в числе последних была и она. В общем, я понял, что потерпел сокрушительный успех.

– Да уж, забавно было, – перебивает мужа Беттина.

– Вот так я пытался покорить ее. Но, правда, потом Беттина вернулась и сказала: «Хочешь со мной продолжать общаться – больше молчи, тогда всё будет отлично».

– Да-да! Классное было время. – Беттина шумно жует кусок пиццы, пытаясь четко выговаривать слова, так, будто тренирует дикцию. – У меня вообще было много краткосрочных романов с мужчинами – не дольше полугода. И потом моя подруга решила пригласить меня и Ади на обед, собрав при этом трех моих бывших для компании, можете себе представить?! Любопытно, что все мои бывшие – тоже немцы. И Ади.

– Ну, такая здоровая конкуренция, – улыбается Ади и, наконец, чинно приступает к лазанье.

– Вы с Ади так подходите друг другу. Даже внешне… похожи. – Шанти хихикает от хорошего настроения, смущения и красного вина, Клод хитро улыбается в усы, а Сергей с серьезным лицом слушает мой перевод.

Беттина делает большой глоток красного вина и вдруг говорит:

– Это я сейчас так расслаблена, прямо отпустило, – знали бы вы, как я волновалась из-за вашего приезда и того, что придется опять ворошить эту тему. Вот внучатая племянница Гиммлера, Катрин, книгу написала про деда и двоюродного деда и назвала ее «Братья Гиммлеры». Разумеется, все материалы она брала из архива, сама ведь ничего особо не знает. Поговаривают, что Катрин, очень, кстати, приятная на вид дама, вышла замуж за еврея, но старается на эту тему не давать комментариев, потому что все тут же начинают говорить, что сделала она это из чувства вины перед евреями, из-за концлагерей. В общем, сама Катрин открыта к общению, но говорит лишь только о своей книге. Гиммлер… какой ужасный человек, трудно такого иметь в роду.

За столом воцаряется молчание. Клод сосредоточенно изучает скатерть, Шанти сверлит взглядом содержимое своей тарелки, Сергей, не понимая перевода, скучающе изучает зал ресторана, а я пытаюсь найти точку, куда бы и мне лучше уставиться, но Ади перехватывает мой взгляд и почему-то кивает, а через несколько секунд приходит на помощь жене:

– Слушай, ты не доешь мою лазанью? Что-то не могу осилить.

– Давайте, что ли, снова за Победу? – осторожно предлагает Клод.

Утро нового дня, и мы с Сергеем снова измеряем шагами веранду Chimayo de Santa Fe. Наш улыбчивый американец-оператор возникает на крыльце с опозданием на десять минут. Стюарт извиняется и объясняет, что сегодня, к его удивлению, была перекрыта главная дорога в центр. Обычная отмазка любителей поспать, думаю я (к моему удивлению, то, что сказал Стюарт, позже подтвердит Ади) и, устало вздыхая, загружаюсь в машину американца, где нас ждет Борил Родаков, стройный тридцатилетний коллега Стюарта, болгарин по происхождению.

Я протягиваю Борилу руку для приветствия, а Стюарту еще и листок бумаги формата А4 с картой, заботливо нарисованной рукою Шанти и врученной мне перед самым расставанием со словами «без нее вы никогда меня не найдете». Над картой крупными буквами написано: «OUR LOСATION».

Чтобы добраться до госпожи Баннварт, нужно проехать двенадцать миль по Олд-Лас-Вегас-хайвей, а дальше уйти в один из извилистых поворотов и проехать несколько миль по бетонке: Шанти и Беттина живут за пределами столицы штата Нью-Мексико.

До Шанти мы добираемся с небольшим опозданием. Решено, что мы снимем с ней маленький эпизод возле ее дома, а после все вместе отправимся к Беттине и Ади, снимем там еще один общий эпизод с участием Шанти и отпустим ее на этот день, продолжив разговор с родственницей Геринга.

Дом Шанти поражает воображение. Во-первых, он стоит на холме в гордом одиночестве в ста метрах от бетонки – ни намека на забор, колючую проволоку, сигнализацию или даже волчий капкан. Сам дом Шанти – двухэтажный куличик из глины. И мне тут же вспоминается сказка «Три поросенка». Такой домик любой волк сдует при желании, а еще лучше – залезет внутрь.

У нас иное понимание и ощущение пространства, чем у американцев. Вот если вас поселить в глиняном домике за несколько километров от населенного пункта, магазинов и аптек, людей, наконец, без забора и дробовика под подушкой – вам комфортно будет? Да? Ну тогда прибавьте к этому, что домик Шанти не только из глины: две боковые стены – стеклянные: стоит вечером включить свет, и вуайеристы округи могут занимать места в партере.