Дети Третьего рейха - [33]

Я задернула шторы.

Тяжелая голова.

Тяжелые веки.

Тяжелые облака, царапающие свои огромные пуза об антенны, торчащие вздыбленными редкими волосами на крышах многоэтажек.

Мирафлорес. «Взгляни на цветы». Тонкое, почти деликатное издевательство – выбрать для такого района это нежное название. Теперь я поняла всю гнусность своего положения. Вокруг меня не было цветов. Только серое небо и бетон.

Несмотря на +13, на улице было холодно, и влажный пар лениво выползал изо рта, подпитывая собою зависшую тихую муть, опустившуюся на Лиму.

Элизабет Геринг, упавшая своим грузным телом мне в объятия, как только я перешагнула порог ее дома, казалось, была чем-то удручена. Между ее бровей новой, не знакомой мне морщинкой, засела какая-то озабоченность. «Уж не из-за меня ли?» – пронеслось в голове, но видя, как она поправляет мне прическу, водит пальцем по моей кофте, повторяя очертания забавных надписей на ней, и делает всё, что можно истолковать как «попытку войти в тактильный контакт», я спешно переместила свою догадку о появлении морщинки в «корзину». Шаркая по гостиной туда, обратно и снова туда в потертых балетках, Элизабет была нарочито весела.

– Мы едем к Жанетт, моей дочери, – сообщает она и добавляет во избежание недоразумений: – К моей почти-что-дочери. Она родственница моего мужа Анхеля де ла Кадена, но воспитывала я ее как родную. К сожалению, пышного застолья не будет, у Жанетт, оказывается, свои планы на сегодня…

В голосе Геринг звенит упрек. Ах вот в чем дело: планы Жанетт пошли в разрез с планами ее «мамочки».

– В конце концов, – глажу хозяйку дома по плечу, – мы ведь к ней не есть едем, правда?

Элизабет кивает, но смириться с обстоятельствами явно никак не хочет, выпячивая полную нижнюю губу:

– Я же ее предупреждала. Просила. У них там отличное место для пикника.

– Погода плохая, – замечаю я, улыбаюсь, и губы Элизабет нехотя всё же расползаются в ответной улыбке.

Мы въезжаем в молочные пространства Лимы, взрезая вязкий воздух острым передним бампером старенького «пежо». Перуанские операторы на такси следуют за нами, и я боюсь, как бы они не растворились во влажной дымке.

– Сегодня вы увидите Ла Молина, – бубнит Элизабет, правой рукой насильничая над рычагом механической коробки передач своего ржавого Росинанта.

Полагаю, что название, которое она произносит с придыханием, должно что-то значить для жителя Лимы, и когда Элизабет вдруг оборачивается на меня с водительского сидения, я не успеваю придать лицу восторженно-тупое выражение, замирая просто на тупом.

– Ла Молина – это очень круто, – сдается Геринг, явно испытывая ко мне, необразованной, искреннюю жалость.

– О-о-о, – протягиваю я, запоздало имитируя восторг, на который Элизабет, очевидно, и рассчитывала с самого начала. Судя по всему, Ла Молина – Рублевка местного разлива.

– Очень-очень престижный район. – Геринг бесцеремонно вторгается в мои мысли.

Съехав с трассы, Элизабет опускает стекло, и ветер, пользуясь моментом, тут же путает ей волосы, поселяя в них крошечные песчинки, дальними приветами долетевшие от оставленных позади песчаных насыпей и холмов. Вокруг нас типичный городской пейзаж. Я отмечаю про себя, что дороги в Лиме прекрасные, в Москве по центру-то не всегда нормально проедешь: всё какие-то швы, заплаты, дыры. А тут тебе гладкий асфальт и очень четкая, свежая разметка. Двойная сплошная нарисована кислотно-желтым, канареечным цветом, что на фоне ядреной зелени газонов кажется тонким издевательством городских властей. Ветерок кружит бумажки на тротуарах – надо признать, немногочисленные, потому что улицы тщательно убраны.

В преломляющемся сквозь стекло бледном свете Лимы я снова вижу рейхсмаршала: он сидит рядом, в нескольких сантиметрах от меня, и преспокойно крутит руль пухлыми пальцами.

Между тем Элизабет устает от молчания, что царит в машине всего каких-то несчастных пару минут.

– Вы с Сергеем с восторгом предвкушаете поездку на Мачу-Пикчу? – спрашивает она, в это время Браверман на заднем сиденье, услышав знакомое название, оживляется. Впрочем, вопрос, заданный Геринг, явно не предполагает ответа. Сразу – пулеметная очередь из слов: – Должна вас кое о чем предупредить. У нас были случаи смертей, инфарктов и инсультов там, на высоте, которые, как вы понимаете, от туристов тщательно скрывают. Я бы посоветовала вам, особенно Сергею, сходить на прием к перуанскому врачу.

Она вдруг принимается яро нахваливать местную медицину и сетовать на собственное плохое здоровье, за которым в свое время не уследила, а теперь вот то ноги болят, то спину прихватит.

– К счастью, – добавляет она, – у меня есть Жанетт, очень внимательная и заботливая, которая всегда отправит меня к нужному специалисту.

И которая, как я догадываюсь, оплачивает некоторые медицинские расходы своей «мамы».

– А еще наши доктора лучше всех знают здешние болезни, которые порой не минуют любопытных туристов. К примеру, некоторые отвязные товарищи решаются на путешествие по Амазонке, а это очень опасно. Самые опасные животные – вовсе не крупные звери, которых ты видишь, а мелкая дрянь, которую невозможно разглядеть. У нас был случай, когда скончался турист, – завелись личинки под кожей, которые позже забрались ему в мозг…