Дети свободы - [61]
– Не могу больше видеть эту тюрьму, - стонет он, - не могу больше думать о том, что вы сидите там, наверху, у меня над головой, а я бессилен помочь, не могу больше говорить "здрасьте" и "до свиданья" этим сволочам, которые вас сторожат и избивают по любому поводу. Не могу слышать, как расстреливают во дворе… но ведь жить чем-то надо! Я должен кормить жену, а она ждет ребенка, ты понимаешь?
Ну вот, приехали! - теперь я утешаю санитара. Я, рыжий полуслепой еврей, в лохмотьях, изможденный, покрытый волдырями от ночных блошиных пиршеств; я, пленник, ожидающий смерти, как ждут очереди в приемной у врача; я, у которого в брюхе бурчит от голода, утешаю этого человека, суля ему светлое будущее!
Ты только послушай, что я ему рассказываю и сам почти верю в свои слова: русские уже в Сталинграде, Восточный фронт прорван, союзники готовят высадку, а немцы скоро попадают со сторожевых вышек, как спелые яблоки по осени.
И санитар меня слушает, слушает доверчиво, как ребенок, почти победивший страх. К концу рассказа мы уже, можно сказать, сообщники, связанные одной судьбой. И когда я вижу, что он забыл о своей горечи, я повторяю главное: в его руках жизнь парня, которому всего семнадцать лет.
– Вот что, - говорит санитар. - Завтра они собираются перевести его в камеру осужденных; значит, сегодня, если он согласится, я наложу ему тугую повязку, и рана, может быть, воспалится; тогда они опять переведут его наверх, ко мне. Ну а дальше вам уж придется мозговать самим, как поддерживать это воспаление.
В его аптечных шкафчиках можно найти антисептики, но средств для внесения инфекции не существует. Правда, один способ санитар знает: нужно помочиться на бинт.
– А теперь давай-ка беги, - говорит он, выглянув в окно, - прогулка заканчивается.
Я присоединился к остальным заключенным, охранники ничего не заметили, и Жак, шаг за шагом, подошел ко мне.
– Ну как? - спросил он.
– Кажется, у меня есть план!
И вот назавтра, а потом через два дня и во все последующие дни во время общих прогулок я начал устраивать свои личные, в стороне от других. Проходя мимо тамбура, я потихоньку выбирался из колонны арестантов. И заглядывал в камеру осужденных на казнь, где лежал на тюфяке Энцо.
– Надо же, ты опять здесь, Жанно! - неизменно говорил он, сонно потягиваясь.
И тут же выпрямлялся, с тревогой глядя на меня.
– Ты с ума сошел, перестань сюда бегать; если они тебя засекут, то изобьют до полусмерти.
– Знаю, Энцо, Жак мне уже сто раз это говорил, но нужно ведь обновить твою повязку.
– Странная какая-то история с этим санитаром…
– Не волнуйся, Энцо, он на нашей стороне и знает, что делает.
– Ладно, а какие вообще новости?
– О чем ты?
– Да о высадке, о чем же еще! Когда же они наконец высадятся, эти американцы? - спрашивал Энцо нетерпеливо, точно ребенок, который, очнувшись от страшного сна, допытывается, все ли ночные чудища ушли обратно, под пол.
– Слушай, Энцо, русские перешли в наступление, немцы бегут; говорят даже, что скоро будет освобождена Польша.
– Да что ты! Вот это было бы здорово!
– А вот про высадку пока ничего не слышно.
Я произнес это так печально, что Энцо сразу почувствовал, о чем я думаю; он прикрыл глаза, как будто смерть подобралась совсем близко и уже занесла над ним свою косу.
По мере того как мой друг отсчитывал дни, его лицо мрачнело все больше и больше.
Но сейчас он приподнял голову и бросил на меня короткий взгляд.
– Тебе и правда пора бежать, Жанно; не дай бог, тебя засекут здесь - представляешь, что будет?
– Да я бы хоть сейчас убежал - было б куда!
Энцо чуточку развеселился; до чего же приятно видеть его улыбку!
– А как твоя нога?
Взглянув на свою забинтованную конечность, он пожал плечами.
– Н-да… не могу сказать, что от нее очень уж приятно пахнет!
– Ладно, пускай поболит, - все лучше, чем самое страшное, верно?
– Не волнуйся, Жанно, я и сам это знаю; любая боль легче, чем пули, когда они дробят кости. А теперь беги, не то опоздаешь.
Внезапно Энцо жутко бледнеет, а я получаю жестокий пинок в спину, отдавшийся болью во всем теле. Напрасно он кричит:
– Мерзавцы, оставьте его в покое! - охранники безжалостно избивают меня, я падаю на пол, корчась под ударами сапог. Кровь брызжет на каменные плиты. Энцо поднимается на ноги и, держась за прутья оконной решетки, умоляет отпустить меня.
– Ага, как видишь, он прекрасно стоит, когда хочет, - злобно ухмыляется сторож.
Мне бы потерять сознание, не чувствовать больше града ударов, разбивающих лицо. Как же она далека - обещанная весна - в эти холодные майские дни!
27
Я медленно прихожу в себя. Лицо болит, губы склеены запекшейся кровью. Глаза так заплыли, что невозможно разглядеть, горит ли лампочка на потолке. Но через отдушину доносятся голоса, значит, я еще жив. А там, во дворе, на прогулке разговаривают мои товарищи.
Из крана во дворе, у внешней стены здания, сочится тоненькая струйка воды. Ребята по очереди подходят туда. Закоченевшие пальцы с трудом удерживают обмылок. Ополоснувшись, заключенные перекидываются несколькими словами и спешат выйти на середину двора, чтобы хоть немного согреться в солнечном луче, падающем на это место.
На Пятой авеню в Нью-Йорке стоит небольшое здание, ничем не отличающееся от других. Его жильцы шагу ступить не могут без своего лифтера Дипака, который управляет механическим лифтом — диковинным старинным механизмом. Беззаботная жизнь обитателей дома заканчивается в тот день, когда коллега Дипака, ночной лифтер, падает с лестницы. Санджай, племянник Дипака, неожиданно приехав в Нью-Йорк из Мумбаи, спасает положение, заняв место пострадавшего. Никому и в голову не приходит, кто он такой на самом деле… Не догадывается об этом и Хлоя, живущая на последнем, девятом, этаже.
Сегодня Марк Леви один из самых популярных французских писателей, его книги переведены на 33 языка и расходятся огромными тиражами, а за право экранизации его первого романа «Будь это правдой…» Спилберг заплатил два миллиона долларов.«Следующий раз» — захватывающий роман о живописи и любви, в нём есть все: мистика, реинкарнация, интрига, тайна старого особняка, таинственная картина, подлинность которой удаётся установить самым неожиданным образом…
Эдриен — астрофизик, Кейра — археолог. Он наблюдает за звездами, она копается в земле, но цель у них одна: оба они мечтают узнать об истоках жизни на Земле и во Вселенной. Таинственный амулет, найденный в кратере потухшего вулкана, станет для них началом долгого путешествия и удивительных приключений…
У Алисы, талантливого лондонского парфюмера, крайне неприятный сосед-художник Иган Долдри. Он хочет всеми правдами и неправдами заполучить ее квартиру: в ней очень удачное освещение, идеальное для мастерской живописца. Однажды Долдри узнает о том, что ярмарочная гадалка напророчила Алисе встречу с мужчиной всей ее жизни. Это должно случиться в Турции, там же Алисе суждено проникнуть в тайну своего прошлого. И Долдри делает соседке неожиданное предложение: он готов оплатить ее путешествие в Стамбул и даже составить ей компанию.
Пол публикует первый роман и уезжает из Сан-Франциско в Париж. Сочиняет, встречается с читателями – и чувствует себя безмерно одиноким. Миа бежит из Лондона, бросив предавшего ее мужа, и находит убежище у подруги-француженки. Миа случайно заходит на сайт знакомств и назначает встречу Полу. С этого момента жизнь обоих превращается в клубок проблем. От друзей никакой помощи, они только еще больше все запутывают. Куда бежать, разве что на край света? Но даже далекое путешествие не поможет убежать от самого себя.
Что нужно человеку для счастья? Способна ли взаимная любовь удержать от поисков смысла жизни?«Где ты?» — психологическая драма. Красивая история любви. Роман о том, что каждый выбирает свой путь… Хотя многое в жизни предопределено детскими мечтами и кошмарами.Главные герои Филипп и Сьюзен могли бы стать идеальной парой, когда их детская дружба переросла в серьезную любовь, но… некая сила заставляет девушку бежать от семейного благополучия на край света. Что обретает она среди беснующихся ураганов и их бесконечных жертв? Куда уводят мечты и какова их цена?События развиваются на фоне реальных войн и природных катаклизмов, подчеркивающих хрупкость человеческого существования.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Выпускник театрального института приезжает в свой первый театр. Мучительный вопрос: где граница между принципиальностью и компромиссом, жизнью и творчеством встает перед ним. Он заморочен женщинами. Друг попадает в психушку, любимая уходит, он близок к преступлению. Быть свободным — привилегия артиста. Живи моментом, упадет занавес, всё кончится, а сцена, глумясь, подмигивает желтым софитом, вдруг вспыхнув в его сознании, объятая пламенем, доставляя немыслимое наслаждение полыхающими кулисами.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.