Дети свободы - [26]

– Это ты его так уделал?

– Нет, я думал, это твоя работа…

– Я вывел из строя шлюз чуть выше по течению и могу гарантировать, что он не скоро опять заработает, но что касается крана, я тут ни при чем.

Нам достаточно было посидеть вот так, рядышком, всего несколько минут, и мы снова почувствовали наше родство, и он снова стал моим младшим братишкой. Он говорил таким тоном, как будто извинялся за глупую проделку - взрыв шлюзового устройства. А ведь он на много дней прервал доставку важных запчастей для немецкого военного флота, которые переправлялись по каналу из Атлантики в Средиземное море! Клод смеялся, я потрепал его по взъерошенным волосам, и меня тоже разобрал смех. Иногда братская солидарность бывает сильнее любых запретов. Погода стояла ясная, да и голод брал свое. Ладно, запрещено так запрещено, тем хуже.

– Как ты отнесешься к прогулке в район площади Жанны д'Арк?

– Это еще зачем? - с подозрением спросил Клод.

– Ну, например, поесть чечевичного супчика.

– На площади Жанны д'Арк? - переспросил Клод, подчеркивая каждое слово.

– А ты знаешь какое-нибудь другое место?

– Нет, но если нас там засечет Ян, знаешь, что нам будет?

Я попытался было разыграть непонимание, но Клод раздраженно пробурчал:

– Не знаешь, так я тебе скажу: мы рискуем испортить себе воскресенье.

Нужно заметить, что вся наша бригада получила строжайшие инструкции относительно бистро на площади Жанны д'Арк. Кажется, это заведение первым обнаружил Эмиль. Оно обладало двумя преимуществами: там можно было поесть за сущие гроши, почти даром, и к тому же досыта; одно это ощущение стоило всех изысканных блюд в мире. Эмиль не преминул сообщить адресок ребятам, и мало-помалу бистро стало ломиться от посетителей.

Как-то раз, проходя мимо, Ян с ужасом заметил, что в зале обедает чуть ли не вся его бригада. Одна полицейская облава - и нам всем каюк. В тот же вечер нас вызвали тапи militari [9] к Шарлю, и каждому досталось по первое число. Отныне посещение бистро под вывеской "Тарелка супа" было нам категорически запрещено, под страхом суровой кары.

– Я вот о чем думаю, - шепнул Клод. - Если никто не имеет права туда ходить, значит, никто из наших нас там не засечет?

Братишка рассуждал вполне логично. Я ждал продолжения.

– А если мы туда пойдем и никто из наших нас не засечет, мы не подставим никого из бригады, разве я не прав?

Трудно было возразить на столь убедительный довод.

– И если мы побываем там вдвоем, ты и я, никто об этом не узнает, и Ян не будет нас ругать.

Вот видишь, как здорово работают мозги на пустой желудок, истерзанный постоянным голодом. Я обнял брата за плечи, и мы, оставив канал, направились к площади Жанны д'Арк.

Войдя в бистро, мы оба испытали жуткий шок. Все члены нашей бригады, видимо, рассуждали так же, как мы; да нет, какое там "видимо", - все были тут как тут и преспокойно обедали; зал был почти полон, свободными оставалась всего пара стульев. Но самое интересное, что эти свободные места были аккурат рядом с Яном и Катрин, их любовное свидание стало предметом всеобщего интереса, и поделом! Ян сидел с мрачной физиономией, а окружающие пытались кое-как сдержать разбиравший их хохот. В то воскресенье хозяин бистро, наверное, очень удивлялся, с чего это все клиенты в его заведении корчатся от смеха, хотя вроде бы и не знакомы между собой.

Я первым перестал веселиться: ситуация, конечно, была забавная, но я заметил в глубине зала Дамиру с Марком; они тоже обедали "наедине". А раз Ян попался на глаза товарищам в этом запретном месте, да еще в компании с Катрин, у Марка не было никаких причин лишать себя удовольствия от встречи с Дамирой; я увидел, как он взял Дамиру за руку и она ее не отняла.

Пока мои любовные мечтания обращались в прах над тарелкой псевдочечевицы, все остальные, пригнувшись к столу, утирали слезы от смеха. Катрин поначалу прикрывала лицо своей косыночкой, но в конце концов и она, не выдержав, захохотала во весь голос, чем сильно подняла и без того радостное настроение зала; даже Ян и хозяин последовали ее примеру.

Вечером я проводил Клода домой. Вместе мы прошли по узкой улочке, где он жил. Садясь в трамвай, я обернулся, чтобы еще раз увидеть его мордашку перед тем, как ехать в свою унылую конуру. Но он не оглянулся, да так было и лучше. К себе домой возвращался уже не мой младший братишка, а взрослый мужчина, которым он стал. В тот воскресный вечер мне было черт знает как тоскливо.

11

Эти выходные были последними в июле. Настало утро понедельника - 2 августа 1943 года. Именно сегодня мы отомстим за Марселя: Лепинас будет убит, как только выйдет из дома, как обычно, в половине четвертого - единственный момент, когда его можно застичь.

Катрин встала утром с каким-то тяжелым предчувствием: ее мучит тревога за участников этой операции. Неужели от нее ускользнуло что-то важное? Может, в машине, припаркованной перед домом Лепинаса, сидят полицейские, а она их не заметила? Она снова и снова мысленно перебирает все подробности слежки на минувшей неделе. Сколько раз она прошла по той респектабельной улице, где живет прокурор, - сто или больше? Чтобы отогнать мрачные мысли, Катрин решает отправиться во Дворец правосудия - туда наверняка сразу дойдут известия об акции.