Дети судьбы - [155]

— Да, доктор, — ответила медсестра и вышла из комнаты.

Как только дверь за ней закрылась, Бен Ренуик ещё раз прочёл содержимое папки. Последние три дня он только об этом и думал.

Уходя вечером домой, он запер папку в свой личный сейф. В конце концов, лишние несколько дней ничего не изменят в деле, которое он хотел обсудить с этими двумя людьми и которое оставалось в тайне последние сорок три года.

* * *

Нат был выписан из больницы в четверг вечером, и никто из персонала больницы не ожидал, что Флетчер останется в больнице на уикенд, хотя его мать пыталась убедить его, чтобы он как следует отдохнул. Он напомнил ей, что до выборов остаётся всего две недели.

Бен Ренуик продолжал напряжённо думать, что ему делать, — точно так же, как думал доктор Гринвуд сорок три года назад, но доктор Ренуик пришёл к противоположному выводу: он чувствовал, что обязан сказать правду.

Два политических противника договорились встретиться в кабинете доктора Ренуика во вторник в шесть часов Уфа. Это было единственное время перед выборами, когда у них обоих в расписании выдалось свободное время.

* * *

Нат прибыл первым, потому что у него на девять часов утра была назначена поездка в Уотербери.

Флетчер приковылял в кабинет доктора без двух минут шесть, досадуя, что Нат пришёл до него.

— Как только сниму гипс, — сказал он, — я дам вам ногой под зад.

— Вам не следует так говорить с доктором Ренуиком после того, что он для вас сделал, — улыбнулся Нат.

— Почему? — спросил Флетчер. — Он влил в меня вашу кровь, и теперь я — только наполовину тот, что был раньше.

— Вы ошибаетесь, — возразил Нат. — Вы — вдвое тот, что были раньше, но всё ещё половина меня.

— Дети, дети! — воскликнул доктор, неожиданно поняв всё значение этих слов. — Я хочу обсудить с вами кое-что посерьёзнее.

Флетчер и Нат замолчали, услышав, каким тоном доктор сделал им замечание.

Доктор Ренуик встал из-за стола, отпер сейф, вынул оттуда папку и положил её на стол.

— Несколько дней я думал, как мне преподнести вам эти конфиденциальные сведения. — Он постучал пальцем по папке. — Я этого никогда бы не узнал, если бы сенатор не попал в аварию, которая чуть не стоила ему жизни, и мне не пришлось сравнить данные, касающиеся вас обоих. — Флетчер и Нат молча посмотрели друг на друга. — Даже вопрос о том, сообщить ли вам об этом обоим вместе или порознь, имел этическое значение, и, во всяком случае, по этому вопросу теперь вы знаете, что я решил. — Флетчер и Нат молча посмотрели на доктора. — У меня есть лишь одна просьба — чтобы то, что я вам скажу, осталось тайной, разве что вы оба захотите — повторяю, оба, — предать это гласности.

— Я не возражаю, — Флетчер повернулся к Нату.

— Я тоже, — сказал Нат. — Во всяком случае, сейчас со мной мой адвокат.

— Даже если это повлияет на исход выборов? — спросил доктор, оставив без внимания легкомысленную шутку Ната; оба кандидата кивнули. — Вы должны ясно понять: то, что я собираюсь вам раскрыть, — это не то, что могло произойти или даже что весьма вероятно, — нет, это — несомненный факт.

Доктор раскрыл папку и взглянул на свидетельство о рождении и свидетельство о смерти.

— Сенатор Давенпорт и мистер Картрайт! — произнёс он, словно обращаясь к людям, которых он раньше никогда не встречал. — Я должен сообщить вам, что после тщательной проверки и перепроверки образцов ваших ДНК, у меня не осталось никаких сомнений, что вы — не только родные братья, — он помедлил, снова взглянув на свидетельство о рождении, — но и дизиготные[73] близнецы.

Доктор Ренуик замолчал, ожидая, пока до Флетчера и Ната дойдёт значение того, что он сказал.

Нат вспомнил дни своего детства, когда ему нужно было искать в словаре значение незнакомых слов. Флетчер первым нарушил молчание:

— Это значит, что мы — не однояйцевые близнецы?

— Правильно, — подтвердил доктор Ренуик. — Предположение, что близнецы всегда должны быть друг на друга неотличимо похожи, всегда было выдумкой романтических писателей.

— Но это не объясняет… — начал Нат.

— Если вы захотите знать ответы на другие вопросы, — сказал доктор Ренуик, — в том числе на вопрос о том, кто ваши подлинные родители и каким образом вы оказались разделены, — я охотно дам вам возможность изучить на досуге эту папку.

Доктор Ренуик постучал пальцами по папке перед собой.

Последовало долгое молчание. Наконец Флетчер сказал:

— Мне не нужно изучать содержимое этой папки.

Настала очередь доктора Ренуика выразить удивление.

— Нет ничего такого, чего я бы не знал о мистере Картрайте, — объяснил Флетчер, — в том числе подробности трагической смерти его брата.

Нат кивнул.

— Мама всё ещё хранит фотографию, на которой мы оба лежим рядом с её кроватью в больничной палате, и она часто говорит о том, кем мог бы стать Питер, если бы он выжил. — Нат помолчал и взглянул на Флетчера. — Она гордилась бы человеком, который спас жизнь своего брата. Но у меня есть один вопрос, — обратился он к доктору Ренуику. — Я должен спросить, знает ли миссис Давенпорт, что Флетчер — не её сын.

— Насколько мне известно, нет, — ответил доктор Ренуик.

— Почему вы так уверены? — спросил Флетчер.

— Потому что среди многих данных, которые есть в этой папке, есть письмо доктора Гринвуда, который принял роды у обеих ваших матерей. Он оставил указания, что сведения из этой папки могут быть обнародованы только в том случае, если относительно вашего рождения возникнут разногласия, которые могут повредить репутации больницы. И в этом письме указывается, что, помимо доктора Гринвуда, есть только один человек, который знает правду.