Дети с улицы Мапу - [68]

Тр-тр-сс..! — засвистели пули.

Шмулик не почувствовал, как упал под дерево. Тсс… пуля со свистом пролетела мимо него.

Шмулик поднял голову — он был один под деревом. Стрельба еще продолжалась, но где-то далеко от него. Слышно — строчит пулемет. Где ребята? Что в деревне? В окне избы напротив замигал свет. Со двора доносится шум и голоса людей. Шмулик узнал Алешку и его тройку.

Мальчик вбежал во двор. В воротах у забора наткнулся на убитого. Мальчик отпрянул назад, перепрыгнул через ров и побежал туда, откуда доносились возгласы партизан. Он нашел Алешку, тот тащил за хвост жирную свинью, а двое его товарищей помогали ему, подгоняя скотину ударами кулаков.

Свинья оглушительно визжала. Перед хлевом стояли крестьянин и его жена. Мужик молчал, а женщина пронзительно завыла, ломая руки.

— Эй, Васька, я о тебе позаботился! Видишь? — Алешка помахал парой блестящих сапог перед глазами Шмулика. — Когда закончим, примеришь.

Шмулик почувствовал, что голова у него идет кругом. Мычание и рев домашней скотины, смешивались с голосами мужиков и плачем женщин и детей. И все это сопровождалось руганью и смехом партизан.

Налет был совершен очень быстро. Не прошло и часа, как на улице появились две телеги, запряженные парами лошадей. На телегах громоздились мешки с картошкой, бараньи и свиные туши.

Около одной из повозок Шмулик встретил фельдшерицу Лизу. Она держала под мышкой солидный сверток и пыталась осторожно поместить его между мешками так, чтобы он не запачкался.

— Это ты, Васька? — улыбнулась она. ему. — Жив-здоров? И в моей помощи не нуждаешься? Отлично!

Она оглядела его и губы ее скривились:

— Однако ты все еще оборванец. Ничего себе не раздобыл? Это не дело. Пойдем, — потянула его Лиза.

Шмулик пошел за ней. Ее высокая стройная фигура, опоясанная широким военным ремнем, из-за которого высовывалась кобура нагана, внушала уважение. Но парнишку сбивал с толку насмешливый взгляд ее глаз.

«Она смеется надо мной, считает меня ребенком», — подумал он.

— Эй, открой! — Лиза ударила сапогом в дверь ближайшего дома. Никакого ответа.

— Что, они там подохли, черт побери! — грубо выругалась она.

— Эй, открывай! — снова заколотила она сапогом, пока, наконец, не зазвенели стекла маленького оконца.

Не прошло и нескольких минут, как в окне замигал слабый свет. Дверь отворилась. Испуганная крестьянка в широкой полотняной рубахе, видно, только что с постели, появилась на пороге.

— Засвети-ка! — по-мужски приказала Лиза. — Не видишь, партизаны в деревне?

— Вижу я, милок, вижу, не гневайся.

Скоро горницу осветила керосиновая лампа, поставленная на стол. В углу заплакали дети.

— Бедные мои детки, больные, — попыталась крестьянка разжалобить незваных гостей, переводя взгляд с Лизы на Шмулика.

— Хозяйка, неси сапоги для этого партизана. — приказала Лиза. — Ну, шевелись, некогда нам!

— Сапоги?! В военное-то время? Да вы что, милые? — притворно удивилась баба. — Иль смеетесь надо мной? Откуда я возьму сапоги?

— Не болтай, тетка, — Лиза вытащила револьвер.

— Ой, Езус Мария, да ты баба, — запричитала крестьянка, только теперь поняв, что перед нею девушка. — Детишек больных пожалейте! Нет у меня ничего. Уж и так ободрали нас как липку. Все позабирали, все, до последней рубахи… Не первый раз сюда партизаны нагрянули.

Тут Шмулик и Лиза заметили в углу сундук, накрытый цветным ковриком.

— Ну-ка, зови кого-нибудь из наших, — подмигнула Лиза парнишке.

Только Шмулик собрался выйти, как в избу ввалились Анатолий, Алешка и еще двое партизан.

— А ну, парень, примерь-ка сапоги! — позвал Алешка.

— Нечего мерить, — скривилась Лиза, — иль ты без глаз? Обе его ноги в один сапог влезут.

— Хозяйка, — повернулся Анатолий к бабе, — нужны нам сапоги для этого парнишки.

— Батюшки, родимый ты мой! — подскочила к нему баба, пытаясь поцеловать у него руку, — Пожалей!

Анатолий вырвал руку и хотел уже было выйти, как взгляд его упал на сундук.

— Хлопцы, — приказал он, — откройте-ка этот Ноев ковчег!

Баба попыталась преградить им дорогу.

У Алешки лопнуло терпение, схватив ее за локоть, он оттолкнул хозяйку в сторону. Ударом топора сбил замок и поднял крышку.

Анатолий подошел, заглянул внутрь, и кровь бросилась ему в лицо: сундук был битком набит награбленным у евреев имуществом: скатерти, простыни, пододеяльники… Среди белья торчали, подобно острым кинжалам, серебряные бокалы, ящички для благовоний, субботние подсвечники.

— Хлопцы! — только и сказал он…

Все, что случилось потом, происходило в полной тишине. Баба замолкла. Шмулик и не заметил, как она вместе с двумя детьми «испарилась» из дому.

— Лиза, — обратился Анатолий к фельдшерице, — все белье забирай себе. Он сам взял наволочку и сложил в нее подсвечники и бокалы. Шмулик надел брюки и узкий пиджачок из того же сундука. Однако обуви ему не нашлось.

— Нужно поискать в погребе, — посоветовал Алешка.

Засветив лучину, он поднял несколько досок, и партизаны увидели лестницу. Не долго думая, Алешка спустился в погреб. Шмулику приказали стоять у лестницы и светить.

— Ребята, смотрите, тут прямо клад! — послышался возглас Алешки.

В углу погреба партизаны обнаружили тонкие и грубые обработанные кожи и даже скроенные сапоги. С радостными криками они вытащили находку наверх.